- Моя дорогая! Подумать страшно, как вы справились с таким испытанием! Одна, без родителей, без имущества и приданого… Как хорошо, что лорд Леонардо проявил свое великодушие и взял вас под свою опеку. Обещаю, я лично приложу руку к тому, чтобы выдать вас, сиротку, замуж за достойного мужчину.
Годива едва не заскрежетала зубами от злости. Секундой ранее девушка считала, что у нее не осталось сил, но слова, озвученные Анной, пробудили в ней чувства. Будто делом всей её жизни стало выйти замуж!
- Благодарю вас за заботу, но если мне понадобится ваша помощь – я попрошу её у вас, - стараясь смотреть спокойно на брюнетку, произнесла Годива. – Пока же, я в ней не нуждаюсь.
Анна, на миг, переменилась в лице. Как посмела эта… Как назвать её? Каким именем или прозвищем? Эта недостойная отказать ей? Быстро взяв себя в руки, брюнетка, мило улыбнувшись, перевела взгляд на Леонардо и ответила:
- Как вам будет угодно, Годива. В любом случае, я приехала сюда совсем по другой причине. Леонардо, мне нужно с вами кое-что обсудить. Мы могли поговорить прямо сейчас?
- Да, - мужчина бросил на Годиву быстрый взгляд, затем – снова посмотрел на улыбающуюся Анну, - если это так срочно, и если вы не смущаетесь моего вида.
- Я постараюсь не упасть в обморок, - кокетничая, пообещала леди Анна.
- Тогда – прошу за мной.
Леонардо, обойдя свою пленницу, двинулся вперед. Леди Анна поравнялась с ним. Она, то и дело, поворачивая голову к мужчинуе, что-то оживленно рассказывала ему. Затем и вовсе рассмеялся – её громкий смех разнесся эхом по коридору. Годива смотрела на удаляющуюся пару, испытывая разрывающую изнутри боль…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Видимо, такова её судьба – выйти замуж и теперь уже навсегда распрощаться с Леонардо. С невыразимой грустью приняла это Годива. Но прежде, чем сделать это – девушка прошла все этапы страдания – яркую боль, непонимание и ощущение отверженности, а после – опустошающую печаль. Полдня провела саксонка в слезах, оплакивая так и не сбывшиеся мечтания. Эти мечтания, упрятанные в самый дальний уголок души, только-только начали возрождаться, и вот теперь – теперь пришлось их похоронить. Для Годивы это было сродни тому, чтобы закапывать кого-то заживо. Ибо мечты ее сопротивлялись, кричали, а потом – умолкли.
Даже сон не стал на пользу девушке – не принес он ни отдыха, ни хоть какого-то умиротворения. Пустота, образовавшаяся в груди, противно ныла. Не заглушить было её ничем. Годива, словно зверь в клетке, ходила по комнате вперед-назад, когда в дверь постучали. Застигнутая врасплох нежданным гостем, белокурая красавица, прежде, чем открыть, торопливо стерла с лица слезы и окинула свое отражение оценивающим взглядом.
Увы, та девушка, что смотрела на неё с блестящей поверхности зеркала, не радовала Годиву. Припухшие глаза, все та же бледность и измученный взгляд. Саксонка с раздражением отвернулась. Выглядела она ужасно несчастной. Стук, напоминая о присутствии за дверью гостя, повторился. Годива, подавив в себе желание притвориться, что она спит и не слышит, открыла дверь. Внутрь тут же зашла молодая женщина, веснушчатое лицо которой сияло теплом и лаской. Это была Ава.
- Годива! – озабоченно выдохнула она, заметив, как выглядит подруга. По правде говоря, еще хуже, чем утром. Ава плотно прикрыла дверь. – Ты не заболела?
Рыжеволосая молодая женщина коснулась лба девушки – он был прохладным.
- Лихорадки нет, - Ава вопрошающе посмотрела в глаза Годивы. – Это из-за появления леди Анны ты так огорчилась?
- Дело не только в ней, - девушка порывисто провела пальцами по выбившимся из косы волосам. Затем – тяжело вздохнула. Признание давалось ей с трудом. Видя, что Ава ожидает ответа, Годива сообщила:
- Я сама во всем виновата.
Подруга непонимающе посмотрела на прекрасную саксонку.
- Что ты хотела этим сказать?
- То, - Годива снова зашагала по комнате, только в этот раз её шаги были стремительными, будто она куда-то торопилась, - что я сама виновата. Все эти мысли, чувства…
Она резко остановилась и устремила на Аву взгляд, полный боли:
- Я не должна была позволять себе надеяться и давать этим чувствам зародиться!
И хотя имя того, к кому у Годивы имелись чувства, не было озвучено, Ава уже знала – речь шла о Леонардо. Быть может, потому что рыжеволосая женщина сама испытывала неразделенную любовь, или же, из-за своего доброго сердца, но она, прочувствовав сказанное подругой, ощутила, как к глазам подступили слезы. Совладав с собой, Ава тихо произнесла: