– Если бы я этим с вами занимался, я бы запомнил. Что вы добавили в вино, Забрина?
– Ваши обвинения напрасны, милорд, – укоризненно промолвила Забрина, качая головой. – Наверное, вы и впрямь слишком много выпили. Но не бойтесь, на ваших силах это никак не отразилось.
– Перестаньте! – взревел Лион и стал собирать свою одежду. – Я не хочу больше это слушать.
– А что с лордом Эдриком? Как же заговор, который он устраивает с вашей женой против Вильгельма?
– Я разберусь, – мрачно ответил он. У него слишком болела голова, чтобы ясно мыслить. Позже, когда у него будет время обдумать все, сказанное Забриной, он займется ее обвинениями. Если начать действовать, не имея фактов, можно разрушить то, что только-только начало налаживаться между ним и Арианой.
Всю ночь Ариана металась и вертелась в постели, пытаясь придумать какое-то объяснение происходящему. Под утро, едва она забылась тяжелым сном, в комнату вошел Лион. Она выглядела так невинно в сравнении с пламенной красотой Забрины, что ему захотелось разбудить ее и любить, пока она не взмолится о пощаде. Но он не стал этого делать. Вместо того подтащил к кровати скамью, сел и стал смотреть, как она спит. Неужели она с Эдриком в сговоре? Знает ли она, что Эдрик – шпион Малькольма? Неужели его собственная жена делает из него дурака?
Приходилось признать: было ошибкой заставлять Ариану ревновать. Не стоило так поступать. Господь свидетель, он больше не хотел Забрину как женщину, ибо был околдован собственной женой. Он не желал этого и никогда не думал, что может испытывать столь нежные чувства к маленькой злоязыкой фурии.
И все же она каким-то образом привязала его к себе. Теперь он никогда ее не опустит. Никогда!
Ариана потянулась, открыла глаза и вдруг поняла, что не одна.
– Лион! – ахнула она в растерянности и села на кровати, прижимая одеяло к обнаженной груди.
– Что вы здесь делаете?
Глаза его загорелись полуночной синевой.
– Это же моя комната, помните?
– Я удивлена, что вы это помните, – холодно отозвалась она.
– Как это понимать?
– Вам понравилось у Забрины ночью?
– Отчего вы решили, что я был у Забрины?
– Я буду вам очень признательна, если вы перестанете считать меня дурой.
Лион провел пальцами по темным волосам, подбирая правильные слова.
– Я был у Забрины, но я не был с Забриной.
Она посмотрела на него с нескрываемой насмешкой.
– Милорд, так вы были или не были этой ночью в постели Забрины? Ваша любовница постаралась доставить вам удовольствие?
– Все не так просто. Я был в ее постели, но никакого удовольствия в том смысле, на который вы намекаете, не получил.
Ариана услышала лишь признание Лиона: он провел эту ночь в постели Забрины. По крайней мере, он не стал лгать о том, что она видела собственными глазами. Ее холодная усмешка поразила его в самое сердце.
– Ариана! – Имя ее сорвалось с его губ рычанием. – Вы моя. И никому другому вы принадлежать не будете. Даже не думайте покинуть меня.
Ариана в оцепенении посмотрела на него. Неужели он подозревает, что Эдрик предложил ей бежать?
– Забудьте Эдрика Блэкхитского. Он предатель. Из его заговора ничего хорошего не выйдет. Расскажите мне, что вам известно о его планах.
Глаза Арианы широко раскрылись.
– Ничего. Я ничего не знаю.
– Мне рассказывали другое.
– Ваша любовница ошибается, милорд. Это ведь она вам сказала, не так ли? – спросила Ариана, гадая, как Забрина проведала о том, что Эдрик на территории Вильгельма ищет тех, кто готов поддержать короля Малькольма.
Лион посмотрел на нее влажными от желания глазами, переместился к кровати и потянулся, чтобы провести пальцем по мягкой, покрытой едва заметным пушком щеке. Она напряглась, но не отшатнулась, отчего он осмелел и продолжил ласку. Пальцы его опустились вниз, по гордой шее, между ключиц и остановились на возбужденном соске. Ладонь его раскрылась и окружила сладкий упругий холмик груди. Он стал гладить ее легкими, дразнящими движениями. Ариана чуть не задохнулась от неожиданного удовольствия. Лион распоряжался ее телом так, словно играл на каком-то дивном музыкальном инструменте, точно зная, где погладить, где прикоснуться, чтобы доставить наивысшее удовольствие.
Он направил взгляд на ее уста, представляя образы страсти и головокружительного наслаждения. Губы у нее, нужно признать, были чуть-чуть великоваты, но их сочность и яркий вишневый цвет совершенно его устраивали. Колдовские зеленые глаза, грива серебристых волос, ниспадающая волнами на спину и плечи, выступающие скулы – все это вместе делало ее особенной, неповторимой женщиной. Его женщиной.