Ариана уже несколько часов как была готова. Всю ночь она не смыкала глаз и сейчас, облаченная в тунику, облегающие штаны и в темный шерстяной плащ, подбитый мехом для тепла, нервно выглядывала в окно, за которым над горизонтом серым призраком поднялся рассвет. Если Лион собирался приходить, он уже должен был быть здесь, подумала она, не справляясь с растущей паникой.
Ариана вздрогнула, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Лион, в доспехах, со шлемом под рукой и в плаще, небрежно пристегнутом к плечам. Он оценивающе осмотрел ее, одобрительно кивнул и велел следовать за ним. Она молча, не задавая вопросов, прошла за ним по холодному коридору и вниз по каменной лестнице в зал, где перед огромным очагом на тюфяках спали люди.
– Накиньте капюшон, – шепотом скомандовал Лион. Ариана надела капюшон, и они, осторожно ступая между спящими, вышли из замка в студеное утро.
Их появление не осталось незамеченным. Когда они ступили во двор, где сэр Белтан ждал их с лошадьми, из тени вышел сэр Гвен.
– Еще ночь, милорд.
– Да, – согласился Лион. – Я уезжаю, сэр Гвен, как велел Вильгельм.
Сэр Гвен бросил взгляд на дюжину рыцарей, дожидавшихся во дворе Лиона, потом посмотрел на Ариану. Чтобы остудить любопытство Гвена, Лион проронил:
– Пришлось своего пажа вытащить из постели. Этот лодырь, дай ему волю, и заутреню бы проспал.
– Я его понимаю, – пробормотал сэр Гвен, плотнее закутываясь в плащ. – Мороз собачий! Езжайте. Удачи в дороге, милорд.
Лион, затаив дыхание, дождался, пока сэр Гвен зашел в башню, после чего обхватил Ариану за талию и забросил ее на лошадь. Потом сел на своего коня, без остановок проехал через ворота и мимо навесной башни. Ариана в окружении рыцарей Лиона последовала за ним. Когда выехали на дорогу, он взял поводья скакуна Арианы и поскакал галопом. Ариана, вцепившись в шею лошади, стала молиться, чтобы ей хватило сил удержаться в седле.
Мчались все утро, сделав лишь короткую остановку, чтобы дать лошадям отдохнуть и напиться из ручья. Сделалось холоднее, но им повезло: ни снег, ни дождь не пошел. В полдень остановились и съели часть скудных припасов, которые Белтан ночью похитил на кухне. Когда Лион сказал, что снова пора в путь, Ариана с трудом поднялась на ноги. Лион, помогая ей садится на лошадь, промолвил:
– Нам нельзя медлить, миледи. Я не смогу спокойно дышать, пока мы не доберемся до Крагмера. Сомневаюсь, что сэр Гвен захочет нас догнать, но не хочу рисковать. Вы справитесь?
– Да, милорд. Не беспокойтесь обо мне, я не задержу вас. Я так же, как и вы, хочу попасть в Крагмер. Я готова терпеть все, лишь бы не ехать в Лондонтаун заложницей. Я не смогу быть там.
– Надеюсь, что вам не придется об этом жалеть, – предупреждающим тоном сказал Лион. Она посмотрела в его глаза, и от вида их ледяных глубин ее пронзило холодом. – Быть может, вам было бы лучше в Лондонтауне. В Крагмере я не могу обещать вам ничего, кроме своей защиты.
– Мне этого пока достаточно, Лион, – прошептала она. – Быть может, когда-нибудь вы перестанете винить меня в том, что пострадала ваша честь.
Он подступил к ней ближе. Она почувствовала, как его тепло окружило ее и холод отступил.
– Ариана, я…
То, что он хотел сказать, умерло, не родившись, – он развернулся и ушел. Той ночью они остановились лагерем в поле. После скудного ужина Ариана закуталась в покрывало и попыталась заснуть, но она до того озябла, что стучащие зубы и трясущееся тело не позволили ей отдохнуть.
Лион, лежавший неподалеку, следил за тем, как безуспешно пытается заснуть Ариана. Он видел, что ее тело дрожит под покрывалом. Наблюдать за тем, как она ворочается, было невыносимо.
Тело Арианы закоченело и тряслось. Она уже перестала надеяться, что сможет хоть немного отдохнуть, как вдруг почувствовала спиной обжигающее тепло. Потом руки Лиона оплели ее, и, издав дрожащий вздох, она вжалась в него. Благословенное тепло окружило ее, наполнило фальшивым ощущением покоя.
– Спите, – обронил Лион. – Вы трясетесь так, что никто заснуть не может. – Тон его голоса указывал на то, что он сейчас предпочел бы находиться где угодно, только не рядом с ней.
Чувствуя тепло Арианы, Лион прислушивался к ее мерному дыханию, которое становилось все медленнее, пока она погружалась в сон. Мысленно он возносил хвалу всем святым небесным за то, что она не проснулась и не почувствовала его возбуждения или тех мук, испытываемых им из-за нее. Неужели ему всю жизнь суждено терпеть неописуемые мучения из-за этой женщины, которую он отчаянно хотел любить, но не мог?
Минули пять дней и пять ночей лишений, прежде чем они пересекли границу Нортумбрии. Промерзшая до мозга костей Ариана мечтала об уютной кровати, кружке подогретого сидра с пряностями и корыте горячей воды для купания. Страдания ее были столь сильны, что она не заметила башни Крагмера, показавшиеся над нортумбрийскими холмами.