— Короче, если что, сам перед главным отвечу, — продолжил Антадзе, отсмеявшись.
— А то главного будет волновать, кто виноват…
— Пока никто и ни в чем не виноват. Занимайтесь делом. Надо со смертью Беляка разобраться. Ведьма почти раскололась, зачем ему…
Меня внезапно дернули за плечо и потащили прочь от кабинета.
— Какого?.. — попыталась было вякнуть я, но, едва поручик швырнул меня в кресло и плюхнулся рядом, Ковальчуковская дверь распахнулась и наружу вышли…
Как ни странно, не охотники, а папа и шеф собственной персоной. Первый — внезапно спокойный и улыбчивый, а второй — взъерошенный, наэлектризованный, будто ему по голове воздушным шариком елозили, и злой как черт.
— За мной! — рявкнул Ковальчук, и мы с Яном, словно заводные, переглянулись и поднялись.
Ну и пошли, соответственно, раз уж встали.
Папа мимоходом умудрился нам лукаво подмигнуть, после чего ускорился и, обогнав всю компанию, пошел первым, точно он тут хозяин и сам приведет нас, куда нужно. Я даже по прямой как доска спине шефа и по его практически пульсирующему затылку видела, насколько он зол. Надеюсь, сумеет сдержаться и не набросится… Папа у меня все-таки один.
Поручику явно хотелось узнать, что такого я подслушала, и он всю дорогу на меня косился, но задать свои вопросы по понятным причинам не мог. Я же шагала вперед на автомате, не особо задумываясь, куда и зачем мы, собственно, идем, ибо мысли были заняты сразу несколькими важными темами.
Во-первых, конечно, услышанный разговор.
Казалось бы, ну что тут криминального — охотников явно волновало какое-то из текущих дел, в котором они использовали некую «ее». Она не должна была о чем-то догадаться, и пока ее участие лишь добавляло им проблем, но Антадзе считал, что это не проблемы, и перед главным грозился ответить.
Смущало меня два пункта. То, что сразу после этого он вспомнил про смерть Беляка — а это, между прочим, наша с поручиком жертва — и почти расколовшуюся ведьму. И то, что Ковальчука «главным» никто из этой троицы никогда не называл. Собственно, так его только Липка Аббасова величала, да и то, скорее, эдак насмешливо-снисходительно.
Первое может быть совпадением — ну пообсуждали нынешние дела, ничего страшного, — а вот второе очень настораживало.
Наши охотники подчинялись Ковальчуку напрямую, всю нужную информацию получали от него и, насколько мне известно, с другими шишками из управления и прочих инстанций даже не пересекались. Так какой еще, к черту, главный?
Во-вторых, я пыталась понять, как вообще смогла их подслушать.
На ум приходило два варианта: либо Ковальчук сам следил за подчиненными столь экстравагантным способом, и присутствие Яна проявило его прослушку, либо на двери все же стояла защита, неподвластная влиянию поручика, и она просто «перенаправила» меня в другой кабинет.
В любом случае странно все это…
Ну и в-третьих, я, разумеется, переживала о состоявшейся беседе папы и шефа.
Меня, в общем-то, уже не особо волновали дела минувших дней и Ковальчуковская «обидка», а вот собственная судьба — очень даже. Папа ведь уедет. Вместе с бабушкой, дядей и теми, кто там еще явился «защищать меня от грядущего». А мне тут жить и работать. Зря они так…
Всегда ненавидела, когда родители прибегали в школу, дабы отстоять честь кого-то из нас, детей. А уж когда вместо школы Магическое следственное управление… И смешно и грустно.
Если б Ян не поймал меня за руку, я бы так и шла себе дальше — прямиком в стену. Оглядевшись, я поняла, что мы немало коридоров уже миновали, и наверняка он по-джентельменски безропотно помогал мне сворачивать на каждом углу.
Потом поблагодарю.
Эта часть здания была мне знакома: темно-синие стены, линолеум, мимикрирующий под паркет, и минимум дверей. Всего три штуки на широченный и достаточно длинный коридор. Зато какие — мощные, железные, навевающие мысли о банковских сейфах. Сразу видно, что за ними прячут либо что-то важное, либо что-то опасное.
На самом деле по ту сторону располагались вполне себе уютные допросные. С мягким светом и удобными стульями. Никаких металлических столов с перекладиной для наручников и зеркальных стен, за которыми могут спрятаться наблюдатели.
Кому надо, те подглядят иными способами. И признание вытащат, не моря подозреваемого голодом в холодной темнице. Маги мы, или где.
Но зачарованные от всякой всячины двери все же необходимы, ибо клиенты нам порой попадаются весьма специфические, а некоторые и вовсе не жаждут тут сидеть, даже на самом удобном в мире стуле.