Правая Длань Тита — это скопление пяти созданных магией полуостровов, выдающихся в Атлантический океан с побережья Деламера, столицы Державы. Цитадель — официальная резиденция властителя Державы — расположена на безымянном пальце Длани.
— Ей показали базу у подножия Змеистых холмов? — Тит испытующе уставился на Кашкари.
— Да. Амара как следует осмотрелась, убеждаясь, что это не ловушка. Затем спросила, где уверенность в том, что она действительно имеет дело с уполномоченным применять военное снаряжение, а не с простым стражником, которому известен пароль к хранилищу. Именно тогда ей сообщили о дипломатическом приеме в Цитадели. Сказали зайти вслед за группой припозднившихся гостей и предупредили, что у нее будет пять минут, прежде чем ее обнаружат. Фактически ей велели развернуться и выйти, как только она окажется внутри, чтобы не быть замеченной. Но вопрос о новом великом маге стихий тяжким грузом лежал на ее плечах — ведь этот незнакомец мог изменить все, — и Амара решила переговорить с самим принцем.
На том приеме Тит с ней и познакомился. Она спросила его про стихийника и элегантно ускользнула, как только стражники пронюхали о присутствии незваной гостьи.
Кашкари вздохнул:
— Амара храбрее любого из нас, но временами бывает довольно импульсивной. Она сразу же пожалела о содеянном, однако было слишком поздно. Ее партнер разгневался, сочтя своеволие вероломством. На этом возможный союз распался. Она вернулась на базу за несколько часов до моего отправления в Итон. Мы обсудили все, что она видела, и ее полный провал тоже. Вот тогда я и решил взять дело в свои руки. В тот момент все мы думали, что за этой инициативой, вероятно, стоит сам правитель Державы.
Не Тит точно — он всегда был непреклонно настроен против любого, кто что-то знал о его работе. К тому же использовать боевые машины просто не в его стиле.
— В любом случае, — продолжил Кашкари, — кажется, Амару простили. Наверное, это те же маги, которые только что общались с ней через двусторонний блокнот — так они всегда с ней связывались, даже если Амара не соединяла их блокнот со своим.
— Думаешь, это мог быть Далберт? — поинтересовалась Иола у Тита.
— Не сам Далберт, он достаточно осторожен, чтобы не впутываться в подобное. Но маги, по его мнению, заслуживающие доверия.
— Рад слышать, — сказал Кашкари.
— Да, мы не совсем одни, — ответил Тит.
Но эти вроде как обнадеживающие слова не сочетались с тревожным выражением на его лице.
Приземлились они в глубокой излучине дюны, плавными волнами раскинувшейся на целые версты.
Обнаружив, что в походном пайке, который они прихватили с базы, есть пакетики чая, Иоланта расчистила в песчаном бархане небольшой уголок, где можно было незаметно развести огонь. Естественно, вопреки возражениям Тита.
— Ты слишком себя нагружаешь, — покачал он головой.
— Прошу, ваше высочество, проявите хоть немного уважения к величайшему магу стихий своего времени.
Посуды у них не было, так что Иола так и нагревала созданный ею водяной шар, лениво вращая его над костром. Решив, что вода уже достаточно горячая, она бросила туда щепотку чайных листьев.
В пайке также нашлась сдоба с пряной начинкой, картошка и специи.
— Чудесно, — искренне произнесла Иоланта. — С тех пор как мы проснулись в пустыне, у нас не было ничего съестного, кроме питательных батончиков. Чего бы я сейчас только ни отдала за один хороший завтрак у миссис Долиш.
Кашкари задумчиво жевал.
— Живя у миссис Долиш, я все ждал насыщенного важными событиями будущего. Теперь же оно наступило, и я тоскую по скучным денькам, когда самым увлекательным событием были периодические скачки в Лондон или на побережье Западного Суссекса для прогулки у моря.
Тит уже покончил с одним пирожком и принялся за следующий — Иоланта не помнила, чтобы он когда-нибудь так быстро ел.
— Я скучаю по гребле, — сказал он. — Как по мне, крикет — игра невразумительная, так что я выбрал греблю. Сначала подумал, что это лишь немногим менее бестолковый вид спорта. А потом оказалось, что когда я гребу, то сосредотачиваюсь только на своем дыхании и общем ритме — и больше никаких мыслей в голове.
Наверное, приятная передышка от жестоких ударов судьбы.
В летнем семестре игроки в крикет иногда спускались к реке и подтрунивали над гребцами. Иоланта представила себе четырехместную байдарку, несущуюся по течению Темзы; зрителям видны только спины гребцов и лопасти их весел, идеально ровной линией в унисон рассекающие воду.
Иола, как и любой игрок в крикет, была ярым критиком, пренебрежительно отзывающимся о спортивной форме, скорости и мужественности гребцов. Обычно Тит не обращал на подобные насмешки внимания, как и полагается столь величественной персоне, но однажды — всего один разок — он опустил весло и продемонстрировал любителям крикета непристойный жест.
Те в свою очередь решили, что издевательская миссия удалась на славу.
— Мне не хватает Купера, — призналась Иоланта. — Я скучаю по ним всем. Скучаю по картинам с видами Бечуаналенда в моей комнате. Они навевают ностальгию, хотя я в жизни не была рядом с Калахари.
В их теплом укрытии воцарилась тишина. Тит наблюдал за огнем. Кашкари разглядывал песок у себя под ногами. Сфера с кипятком окрасилась в прозрачный красновато-коричневый цвет, и Иола направила чай в бурдюки.
Затем выдохнула и заговорила о еще одной потере:
— И я очень скучаю по Уинтервейлу. Он хотел бы быть здесь, с нами, и наслаждался бы каждой минутой.
Кашкари поднял голову:
— Ты вроде видела его последней?
Говоря «его», Кашкари имел в виду настоящего Уинтервейла, до того как он превратился в марионетку Лиходея.
— Да, видела, в день первой тренировки двадцати двух. Мать позвала его домой, и он сразу вспомнил, что портал в шкафу в его комнате больше не работает, и переживал, сколько же времени уйдет на путешествие обычным, немагическим транспортом. — Иоланта подула на поднимающийся от бурдюка пар. — Самое обыкновенное расставание. Никогда бы ничего и не подумала.
— Я последний раз видел его за ужином, — вспомнил Тит. — Они с Сазерлендом обсуждали поездку в Норфолк.
В Норфолке Уинтервейл и присоединился к остальным, но к тому времени уже не контролировал собственное тело.
— Я последний раз видел его еще раньше, — сказал Кашкари, — перед своим отъездом из Англии после летнего семестра. Мы пожали руки, прежде чем спуститься с лестницы в пансионе миссис Долиш, и он сказал, что следующий семестр будет лучшим.
Тит вздохнул и поднял свой бурдюк:
— За Уинтервейла — прекрасного друга и хорошего человека. Мы всегда, всегда будем вспоминать его с любовью.
— За Уинтервейла, — поддержали тост Иоланта и Кашкари.
Оба юноши моргнули и резко посмотрели вверх. Иоланта слез не сдерживала, просто промокнула уголки глаз.
В молчании они доели оставшиеся пирожки.
* * *
— Ну, и куда мы направляемся? — спросил Кашкари.
Огонь всколыхнулся, разбрасывая искры.
В их песчаном укрытии не было сквозняка. Не было ничего, что, двигаясь, могло заставить дрожать языки пламени. Вспышки порождал маг стихий, управлявший огнем и, вероятно, ослабивший концентрацию.