Затем Тит подарил ей маленький, но очень красивый фейерверк. А после — крошечное зернышко, которое дало росток, побег и в итоге вымахало в чудесное дерево, мелодично шелестевшее нежными зелеными листьями, пока с веток лился настоящий дождь из серебряных лепестков.
— Я всегда представлял тебя сидящей под деревом в теплый день на просторной лужайке перед Консерваторией, с коробкой дынанасового мороженого миссис Хиндерстоун.
Иола покачала головой:
— На лужайке нет деревьев.
— Да что ты. Ну тогда я прикажу посадить одно специально для тебя, когда ты поступишь в Консерваторию.
— А оно будет похоже на это? — Иоланта в последний раз посмотрела на зеленый полог, который уже исчезал.
— Да, конечно.
Она перевела взгляд на Тита и только теперь заметила, что на нем пижама. Иола видела его полуодетым несколько раз, но в столь небрежном наряде — никогда. Неважно, как рано она заходила к принцу в комнату для утренних тренировок в Горниле, он всегда уже щеголял в школьной форме.
Теперь же Тит вернул лаборатории нормальное освещение, и Иоланта поняла, что на нем пижама из мягкой темно-синей фланели, а верхняя пуговица на рубашки расстегнута. Сердце застучало быстрее. Она не могла оторвать глаз от его кожи.
Да и не хотела.
— Поцелуй меня.
Тит взял из шкафчика красивую стеклянную баночку со сладостями и, открыв ее, протянул Иоланте.
— Попробуй.
Она сунула в рот конфету в зеленую полоску. И когда Тит поцеловал ее, лакомство растаяло, принеся с собой взрыв свежести: мята, базилик и примесь серебряного мха. Но именно от Тита пульс Иолы зачастил, от того, как он зарылся пальцами в ее волосы. Она вцепилась в его руки, ощущая каждое сухожилие; ноздри затопил аромат грушевого мыла от его волос и кожи.
— Что думаешь? — прошептал Тит, глядя на нее черными глазами.
Иоланта завозилась со второй пуговицей на рубашке его пижамы.
— Ты их сам делаешь?
— Я все это украл у леди Каллисты прошлым летом. Хочешь еще?
Она положила на язык радужный почти прозрачный леденец, и на вкус оказавшийся мраморно-прохладным. Иоланта наконец расстегнула пуговицу и подушечкой пальца погладила кожу Тита.
Он с шумом втянул воздух и поцеловал ее так страстно, что голова закружилась, а в ушах зазвучали колокольные переливы.
— Открой глаза, — прошептал Тит.
Иоланта неохотно повиновалась и увидела, что они стоят под радугой. В воздухе все еще звенели колокольчики, все тише и тише, пока звук не исчез вместе с разноцветным мостом.
Тит и Иоланта прижимались друг к другу от плеч до колен. Он коснулся губами ее уха, отчего тело прошил электрический ток.
— Все еще считаешь, что розовые лепестки — дурацкая затея?
Иола взяла Тита за запястье и почувствовала, что его пульс частит, как и ее собственный.
— Вы, ваше высочество, просто собрание банальностей.
— Хм, я так понимаю, ты не хочешь, чтобы я устроил дождь из сердечек и кроликов?
— Разумеется, я не прочь полюбоваться на нечто столь нелепое!
Тит зарылся в шкаф и вытащил еще один шар.
— Delectatio amoris similis primo diei verno.
Радость любви подобна первому дню весны.
Шар раскрылся, и оттуда вырвались не сердечки с кроликами, а сотни сверкающих бабочек, которые теперь летали по лаборатории, садились на мензурки и на ручки ящиков стола, а потом поднимались, оставляя после себя светлое мерцание и едва различимый аромат луговых цветов, напоенных ярким солнцем.
Иоланта усмехнулась, понимая всю абсурдность столь сентиментальной картины и неприкрытую, невозмутимую искренность подарка. А потом рассмеялась, чувствуя, как на глаза опять наворачиваются слезы, и взяла лицо Тита в ладони:
— У тебя не вышел дождь из сердечек и кроликов.
— В следующий раз, — прошептал он. — Можно я останусь сегодня с тобой?
Сердце перевернулось.
— Мне казалось, ты никогда не попросишь.
* * *
— Кстати, ваше высочество, вы солгали, — сказала Иоланта много позже, положив голову ему на плечо.
Тит взял ее за руку:
— Хм, какой ужас. И о чем же я солгал на сей раз?
— О том, что в одной из комнат маяка есть жильцы. Тут никого, кроме нас.
— Лучше и не придумаешь. — Он поцеловал тыльную сторону ее ладони. — Ты уверена, что на лужайке перед Консерваторией нет деревьев?
— Их не было, когда я там жила.
— Придется представить, что их посадили после твоего отъезда.
Иола повернулась к Титу и провела пальцами по его руке:
— А ты когда-нибудь бывал в Консерватории?
— Нет, лишь видел на картинках. Я вообще редко посещал Деламер. Большую часть детства провел в горах.