В свою очередь Он попросил рассказать о себе, и я охотно поделилась с Ним собой без остатка, отдавая не только все самое прекрасное, чем когда-либо была, но и открывая то, чем становиться не любила, например, фрагментами океана, холодеющими от подступающего потемнения ночи. Это вызвало странную реакцию, Он заполонил меня воспоминаниями о глубокой, иссиня - черной темноте, пронизываемой искорками свечения, пришедшего к нам издалека, порою даже с расстояния, превышающего, то, что покоряли жаркие белые лучи, прежде чем достигали планеты. Я не сумела в полной мере разделить Его восторг, но с удивлением констатировала, что пугающее меня ранее в его интерпретации выглядит загадочно и привлекательно. Даже хладная темнота воздуха в Его исполнении впитывалась мной столь же трепетно, как и все остальное. От этих Его воспоминаний веяло задумчивостью и непознанным спокойствием, и Я - Арина вдохнула из них вечную притягательность ночей.
Возникновения все ускорялись, так что постепенно я перестала по привычке вникать в суть того, чем становилась, словно просто скользила по поверхности пространства.
Тем временем Он поменял траекторию, до этого мы возникали, словно двигались по двум параллельным линиям, все ускоряясь, теперь же Он возникновениями описывал полукруги, побуждая меня возникать таким же образом, Он будто рисовал дугу в зелени вокруг осевой линии, которой служила граница сред, а я дописывала ее продолжение в серебре, и наша совместная траектория в итоге стала напоминать до боли знакомую Я - Арине спираль, набирающую скорость. А транслируемая им для меня таинственная чернота дополняла ощущение дежавю. 'Мы точно так парили ночью с Даниэлем. Именно этот момент настолько четко отпечатался в нашей памяти, что пустил корни даже спустя миллионы лет в двадцать первом веке'.
Это в действительности чем-то напоминало танец, танец материй, воздуха и жидкости, я становилась Его продолжением, а Он моим. Я растворилась в Его близости, скорости, восторженности, чистейшем вдохновении и забытье.
'Словно гипноз, - вздохнула Я - Арина. - Словно вселенная сжимается для меня в одном ограниченном участке, словно все тайны мира заключены в Нем'.
Он не давал мне возможности опомниться и задуматься над странностью происходящего, продолжая завлекать в это движение все новыми и новыми воспоминаниями о себе и группе четырех. Зелень его части мира отражалась в моем серебре, изменяя цвет океана, и сейчас, как ни странно, это меня радовало. Он показывал, как встретил одного из четверки - Космического там, где неравномерная воздушная оболочка планеты внедрялась в почти абсолютный вакуум, при этом ускорял, ускорял, ускорял возникновения. Завороженная, я старалась не отставать, прослеживая пятнами возникновений рисунок этой необычной спирали. Мы кружились, более не задерживаясь, перескакивая от одного места к другому. Я догоняла, догоняла, догоняла Его. Возникновение, возникновение, возникновение...
И вдруг на очередном витке осознала, что уже давно не получаю от Него абсолютно никакой информации, тем не мене продолжая следовать за Ним...
В удивлении я остановилась, позвав, но Он не ответил, и я, испугавшись, что надолго теряю Его, как-то подсознательно возникла рядом, безошибочно найдя Его местопребывание. Он совершенно закрывшись, не испуская вовне и малой доли световой информации, снова ускользнул, и я ничуть не задумываясь, легко возникла рядом, а затем снова и снова, Он словно играл со мной в прятки, и я, не получая совершенно никаких ориентиров, безошибочно находила Его.
- Теперь ты чувствуешь, - наконец прервал Он безмолвие. И я действительно почувствовала. Ориентир нашелся внезапно. Четверо возникли и снова заполонили меня своими воспоминаниями, прося отыскать что-то, и на этот раз я все отчетливо поняла. В их картины мира вплеталось нечто чужеродное, словно неровные сгустки другой материи, где-то они плотно примыкали к физическому миру, где-то держались за него лишь крошечными соединениями, ну а где-то парили хаотичной взвесью, игнорируя наше пространство. В каждом из показанных фрагментов я ощутила некие контуры, не распознаваемые мной ранее. Взбудоражившие меня красочные воспоминания от Него, мало того, что имели темные оттенки синего и насыщенно угольного, так еще и плотные сгустки той самой странной материи, не имеющей ни цвета, ни света, ни какой-либо структуры, зато являющейся источником энергии.
Космический прервал остальных, обменивающихся непонятными для меня восторгами, и завел свой рассказ, мне оставалось лишь поглощать информацию и делать выводы.