Меня перестало трясти, напряженное тело расслабилось. Доли секунды хватило на то, чтобы понять, что это часть силы моего энергетического близнеца стремится навстречу моей части силы, как там, в прошлом, у Тео и Элизы. Ощущение странной гармонии и единения обволокло неожиданно, оно так разительно отличалось от ненависти, сжиравшей меня мгновения назад, и оказалось таким необходимым, как дыхание, оно полностью заглушало ярость. Две половины единого целого весело сталкивались во мне, с радостью принимая друг друга, соединяясь.
Через минуту, когда мое состояние пришло в норму окончательно, англичанин отпустил меня и сделал шаг назад, не отрывая взгляда. Но связь нашей энергии не прошла даже при обрыве тактильных ощущений, я по-прежнему чувствовала, что он здесь, рядом, близко-близко, внутри. Ладони наших рук, раскрытые навстречу друг другу были визуальным тому доказательством.
- Убирайся, - устало приказала я, имея в виду его энергию внутри меня. Тело, явно не приспособленное к таким вспышкам безумства, стонало ломотой во всех конечностях.
Англичанин отошел к бортику и облокотился на него локтями. Его частички побежали в обратном направлении, пока не исчезли где-то в пространстве за границей моего тела.
Только тут я смогла осмотреться. Нас окружали шапки движущихся снежных гор, а далеко внизу виднелась такая живительная и родная осень, с этой высоты казавшаяся запертой на дне глубокого колодца ледяной зимы. Канатка продолжала медленно продвигаться к своей цели. 'Кстати, куда мы едем?' - возникла первая за полчаса осознанная мысль.
- Прости, - сдавленно произнес Даниэль. - Я знаю, что... хотя, черт, за что я извиняюсь, это был не я, это случилось очень давно. Ты вообще можешь себе представить, что такое пять веков для срока давности преступления? - Вопрос был риторический, и я безмолвствовала. - Я живу с этим так долго, с тех пор как вспомнил. Это как каменная плита на моей могиле, - его голос звучал как всегда спокойно, и только глаза выдавали разъедавшую изнутри горечь.
- У меня и могилы-то не было, оставшуюся кучку пепла развеяло по ветру, - кинула я в него словами. Он промолчал.
Мы неотрывно продолжали смотреть друг другу в глаза, и мне пришло в голову, что нормальные люди не способны на такой длительный визуальный контакт, не отрываясь, не моргая, не переводя взгляд.
- Зачем ты отправил этот рисунок? Зачем спровоцировал погружение? Ты что, садист, тебе захотелось, чтобы я еще разок сгорела в костре как ведьма по твоей вине? - высыпала я на его голову лавину обвинений.
- Ты все равно бы вспомнила, рано или поздно, это твое прошлое, и от него никуда не скрыться, я лишь ускорил процесс, - он перевел сбившееся дыхание. - Я нарисовал тебя еще в юности, после того как оказался в той жизни, после того как понял, что натворил. С тех пор я рисовал тебя бесчисленное количество раз, порой я даже не отдаю себе отчета в том, что снова изображаю по памяти черные волосы и огромные зеленые глаза, с ними, как и в этот раз, я узнал бы тебя в любом теле. Я уничтожаю все, что рисую в состоянии такой маниакальной одержимости. Та юношеская неопытная картинка - единственное, что сохранилось. В настоящем я увидел, как ты боишься меня, боишься потому, что можно убить, можно умереть самому, но душа...душа помнит все. Теперь, когда ты пробудилась, нам никуда друг от друга не деться, и я знал, что ты вспомнишь, кем я был для тебя, и что с тобой сделал, я не хотел томительно переживать каждую минуту, настороженно ожидая, когда же ты погрузишься именно в ту жизнь. Это могло произойти через неделю, а могло и через годы. Пойми, я и так живу с этим очень долго. Я хотел, что бы мы раз и навсегда все выяснили и закончили на этом.
Тележка остановилась в конечной точке назначения. Ею оказалось засыпанное снегом высокогорье, отсюда лыжники начинали свои крутые и извилистые спуски. Некоторые из немногочисленных туристов с недоумением оглядывали нашу странную парочку в довольно легкой одежде и без горнолыжного снаряжения. Мы, не сговариваясь, вышли из подъемника и направились туда, где было меньше всего людей - вдоль обзорных площадок по узкой тропке.
- Я там так... тебя... - вымолвила я, едва ли не давясь предложением, которое не сумела закончить. - Даже и не думала, что подобные чувства на самом деле имеют право на существование - это ни с чем не сравнимо, какой-то гипноз и одержимость в одном флаконе, - вспомнила я погибавшую, но продолжавшую защищать Тео Я - Элизу. Собственные уши неприятно резануло словами, звучало все это глупо, как в дешевом бульварном романе, но я не могла ничего с собой поделать, теперь, обретя часть своего прошлого, приходилось смиряться с некоторыми последствиями в настоящем.