Один из двух оставшихся рабочих заржал во все горло, наблюдая эту нелепую картину: четырехлетний малыш по-отечески утешает жирного взрослого дядьку.
Ян проглотил обиду, шепча на ухо «малышу», что все будет хорошо, хотя сам в этом очень сильно сомневался, чувствуя, как и по его щекам покатились слезы.
– Теперь мы должны спасти папу с… – Ян отстранился от брата и спросил, – ты Саша или Миша?
Да, он всегда их путал, а уж в таком-то обличие ни Мишу, ни Сашу и мать родная бы не узнала.
– Мися, – шмыгнул приплюснутым носом мужичок, по-детски перебирая ручками, похожими на грабли.
– Теперь мы должны спасти папу и Сашу, – закончил Ян.
– А сто папа тозе там? – снова разревелся Миша.
Ян молча кивнул, стараясь выбросить из памяти образ сгорающего и уносящегося вдаль отца.
– И как мы их спасем? – тря кулачками глаза, взвыл Миша.
Ян посмотрел в сторону топки, затем бросил взгляд на бродящих по комнате мужчин. Один из них уловил его мысль по взгляду и тут же ощетинился:
– Скорее ты найдешь свою селезенку во рту своего брата, чем заставишь меня туда вернуться, – изрыгнул он на японском.
Второй, заслышал эту реплику и тоже повернулся, уставившись на Яна:
– Ты идиот, если думаешь, что кто-то вернется туда по собственной воле. А уж силенок заставить кого-то туда пойти у тебя не хватит.
– Да, не повезло тебе, – загоготал первый, оглядывая доставшееся Яну тело.
Мальчик понимал, что тот прав, хотя это лучше, чем оказать в образе старого жирного дядьки, укоротив свою жизнь на много лет. Только теперь он понял, в какой ужасной ситуации оказался его младший братик, ведь Ян вырастет и сможет начать все заново при любом раскладе, а вот Мише будет гораздо сложнее приспособиться к жизни в теле взрослого мужчины, но с детским мышлением и даже неумением четко выговаривать половину звуков. Того и гляди, его запрут в доме для сумасшедших и умственно отсталых.
– Пока, неудачники, – решил отправиться дальше один из рабочих, – я так соскучился по невинным молоденьким девочкам, – добавил он, мерзко захихикав.
Второй вышел следом, сказав:
– А меня ждут друзья наши меньшие. Бывайте.
Ян не понял, что эти оба имели в виду, не став придавать значения их болтовне.
– Вот что мы сделаем, – собрался с мыслями мальчик, – мы должны найти маму и все ей рассказать. Она, конечно, сначала не поверит, но мы ее сможем убедить, учитывая внезапное появление у ее маленького сына способности связно и четко говорить. Кстати… – виновато посмотрел на брата Ян, – я в твоем или в Сашином теле?
– В моем… – дрожащими губами пролепетал Миша.
– Понятно… – сглотнул Ян, вспомнив, как выкинул второго братишку в жерло топки, и надеясь, что уничтожение его физической оболочки не будет иметь последствий на ту часть его, что уже была в лаве.
Братья вышли из комнаты, собираясь поговорить с мамой. Они хотели убедить ее в необходимости пригласить новых рабочих, или соседей и подвести их к проходу, чтобы папа с Сашей смогли забрать их тела себе. Пусть в таком виде, но они окажутся здесь и не будут гореть живьем, раз за разом возрождаясь и пылая, как факелы, вечность.
Ян подошел к комнате родителей, из которой по-прежнему доносились звуки возни. Он постучал в дверь. Вскоре высунулась голова отца.
– Что такое? – спросил тот, с безумной улыбкой на лице.
– А где мама? – поинтересовался мальчик.
– Мама отдыхает, – тяжело дышал мужчина, как после долгого бега.
– Ты зе сказал, сто папа там… – вымолвил Миша.
И только теперь до Яна дошло, что говорит он вовсе не с Сэем, а с тем, кто вселился в его тело.
– Мама! – выкрикнул мальчик.
– Я же сказал, она отдыхает, – злобно выдавил захватчик отцовской оболочки и попытался закрыть дверь, но Миша ухватился за нее и отодвинул в сторону.
– Мама… – выдавил Ян, видя обнаженное бездыханное тело матери, распластанное на полу.
– Мама! – закричал Миша, оттолкнув в сторону Сэя.
Он принялся теребить маму, но та не подавала признаков жизни, тогда он развернулся и набросился с кулаками и дикими воплями на убийцу Риммы, принявшись дубасить его, что есть мочи. Грузное тело, доставшееся Мише, сделало свое дело, и извращенец не мог отбиться от него, сгибаясь под тяжелыми ударами сына убитой им женщины.
Ян прикрыл маленькой ручкой свой ротик, в ужасе смотря на окровавленную маму. Он подошел к ней поближе, чтобы проверить, точно ли она умерла. На лице ее застыла предсмертная гримаса, словно она старалась сделать вдох, глаза невидяще смотрели в пустоту. Мальчик отбросил в сторону испачканное одеяло и стянул чистую простынь, чтобы укрыть тело мамы. Миша продолжал дубасить отключившегося Сэя. Ян прошел мимо, не став его останавливать.