Столовые ложки весело стучали по краям фарфоровых чашечек. Две головы секретарши склонились над бумажками:
— Это действительно их подписи. У меня глаз наметан, поверьте мне. А почему вы с полицейскими? Они помогали вам? Нехорошо, ребята. Нехорошо.
— Мы же…
— Как бы…
— Преследовали…
— Особо опасные преступники… — в один голос сбивчиво заговорили полицейские.
Секретарша понимающе закивала головами:
— Эдик, ты всегда умел выкручиваться даже из самых пакостных ситуаций. Хвалю.
— Ты знаком с ней? — сощурилась Лиз.
— Мельком, — махнул рукой Морокл, — мы можем быть свободны?
— Погодите секундочку… подшить надо бы, — на столе зашуршали раскрываемые папки. Морокл от нетерпения выстукивал носком ботинка по полу. Полицейские хлюпали мокрыми одеждами.
— Ага, вот, нашла, — секретарша выудила из папок какой-то лист, — постановление МУРЛО от… в общем, сегодня утром пришло. Ворлузианина с планеты Земля удалось обезвредить до того, как он нанес существенный вред населению Вселенной. Специальный комитет признал действия Крюкова целенаправленными и оправданными человеческой моралью, следовательно Крюкова Алексея следует считать невиновным и отправить его домой в течение очень короткого времени. Сейчас я подколю сюда ваши подписи, чтоб было что показывать… одну секундочку…
Щелкнул стиплер. Секретарша подняла глаза на Морокла. Страховой агент стоял в странной позе — глаза навыкат, руки на поясе, челюсть отвисла. Лиз за его спиной выглядела не лучше, Угж едва не вылетел из ее ослабевших рук.
— Что-то я не понимаю, — пробормотал Крюков, почесывая макушку, — меня оправдали?
— Полностью. Даже в трудовую книжку не запишут, не волнуйся.
— Меня оправдали без подписей?
— Написано же — оправдан человеческой моралью. Только у вас, у людей существуют моральные устои, вроде как перевести дедушку через дорогу, уступить место пожилым людям в гидрокатере или бросить голодной собачке кусок колбасы. Специальный комитет пришел к выводу, что ты не мог поступить иначе в силу морали. А это, товарищ, такая штука!..
— И это все ради… а как же мы… бегали… летали… — Морокл тряхнул головой, — все это пережили ради чего?
— Развеялись, — подумав, предположила секретарша, — повидали множество новых миров. Обрели друзей.
— Это уж точно, — отозвалась Лиз и томно посмотрела на Угж, — дорогой, согласен взять меня в жены?
— Да… я как-то не думал, — поперхнулся Угж и стал оглядываться в поисках подходящей двери.
— Он согласен! — Лиз зажала Угж в крепких объятиях и ткнула Морокла под ребра локтем, — будешь свидетелем, понял? И только вздумай не заявиться, я тебя с того света достану!
— А шампанское будет? — оживилась секретарша.
— Приглашаю всех! — воскликнула Лиз, посмотрела на полицейских и махнула рукой, — а, всех желающих!
— Мы свободны? — спросил Морокл, — дел невпроворот. Дела в порядок приводить надо, счета обновлять, визитки новые делать — все старые от сырости вздулись и потрескались.
— Конечно, конечно, — секретарша вновь заболтала ложечками в чашках с кофе, не сводя взгляда с обнимающейся парочки, — дубликат приговора я вам вышлю по почте дня через два.
— А меня кто-нибудь доставит домой? — поинтересовался Крюков.
— Я вызову такси, пошли, — Морокл взял Крюкова за плечи и вывел за дверь.
За дверью царила приятная тишина космической пустоты. Даже ветра не было. Небо было усеяно миллиардами звезд, где-то далеко проносился метеорит, а может быть и такси, оставляя за собой ярко-белый хвост.
— Лепота, — вздохнул полной грудью Морокл и протянул Крюкову раскрытую ладонь, — ну, господин Алексей Крюков, желаете застраховать свою душу от попадания в Ад? Конечно, я понимаю, что до смерти тебе теперь далеко, но застраховать никогда не поздно.
— Нет уж, я как-нибудь в другой раз. Такси вызовешь?
Морокл порылся во внутреннем кармане пиджака и вытащил изрядно помятую визитку. Она уже не искрилась и тем более не переливалась всеми цветами радуги. Вдобавок, с нее капало.
— На, если что. А такси сейчас само подъедет. Здесь жестокая конкуренция, как я говорил. Как только видят одинокого путника, бросают карты и пиво и летят! Вон, видишь?
В небе определилась яркая точка, которая стремительно выросла в ярко-желтый автомобиль с шашечками наверху. Причалив к тропинке, такси остановилось. Желеобразный водитель в кепке и с сигареткой распахнул дверцу:
— Куда? Сколько?
— Я один, на Землю, — Крюков обернулся к Мороклу. Страховой агент протягивал несколько бумажек косморублей.
— Держи. Если вздумаешь прилететь, позвони мне, а я уж пришлю такси.
— Благодарю. Было действительно приятно пообщаться с тобой, — Крюков забрался в салон, — если надумаешь прилететь сам, я тебя всегда жду. Познакомлю с женой и сыном. Пивка выпьем.
— Пиво не пью, — поморщился Морокл, — но все равно загляну, спасибо.
И в это время дверь за его спиной распахнулась. На дорожку гигантскими скачками выскочила растрепанная Лиз. На ее могучем плече удобно устроился Угж. В руках существа была расческа, которой он пока безуспешно распутывал мокрые волосы.
— А как же я? — взревела Лиз, преодолевая расстояние до машины в считанные мгновения, — а со мной прощаться? Экая наглость! А меня пригласить к себе в гости? Правда, в ближайшее время мы будем заняты свадьбой, но потом обязательно приедем. Спасибо за приглашение.
Ошалевший Крюков лишь молча кивнул.
— Вот. А мы в свою очередь приглашаем тебя на свадьбу, — закончила Лиз, отчаянно тряся Крюкову руку, — удачного полета! Привет жене и сыну!
Дверца захлопнулась. Желеобразный водитель щелкнул кнопкой радио, взывая к жизни заунывную мелодию. Заревели двигатели, и такси взмыло в темное звездное небо.
Глава двадцать третья, в которой Крюков возвращается домой.
К городу подбирался рассвет.
Солнце неторопливо поднималось над крышами домой, ленивый ветерок разгонял редкие облака, обещая людям жаркий денек. По тротуарам брели заспанные дворники в оранжевых комбинезонах, провожая одинокого прохожего гневным взглядом, словно он только что нарушил их территорию или украл что-то совершенно ценное, ничуть этого не скрывая.
Крюков медленно шел мимо скверика в сторону своего дома. Ветерок, хоть и несильный, был еще совсем прохладный. Остывший за ночь воздух приятно холодил щеки. Странно было видеть вокруг обычный, человеческий мир. Никто не проползал мимо, не пролетал над головой, не выскакивал из-за угла, размахивая щупальцами. Деревья в скверике росли самые обыкновенные. Голуби, собирающие крошки у подъезда, тоже ничем особенным не отличались. Необыкновенными были разноцветные бумажки, которые Крюков сжимал в кулаке.
Косморубли, сдача с такси.
У подъезда на лавочке сидела старушка с третьего этажа и щелкала семечки. Увидев Крюкова, она кивнула, не прерывая занятия. Крюков кивнул тоже и, засунув руки в карманы, заскочил в подъезд.
Сердце в груди колотилось. Как там Тамара? Переживала наверное, в милицию звонила. Как-никак почти неделя прошла. А, может, здесь другое времяисчисление? Может, он только вчера пропал? А, может, только завтра пропадет? Это было бы занятно — встретиться с самим собой. Пообщаться, предупредить…
Лифт он вызывать не стал, запрыгал через две ступеньки по лестнице. Поднялся на шестой этаж. Замер перед знакомой дверью, оббитой черным дерматином.
Скучали? Он-то точно скучал. Вот и Лёньке подарок захватил. На всей Земле ни у кого такого подарка нет! А на косморубли еще и на другую планету прокатиться можно!
Крюков глубоко вздохнул, нажал на кнопку звонка и, затаив дыхание, различил шарканье тапочек по линолеуму.
Дверь открылась.
— Я вернулся, — произнес Крюков и улыбнулся.
Май май — август 2004