Игорь Аркудов тем временем из бывшего советского ученого превратился в личность мирового масштаба. Стал директором какой-то археологической группы по линии ЮНЕСКО и снова заколесил по миру. Он был настолько увлечен наукой, что совершенно не интересовался жизнью сына и внучки. Увидеть последнюю так при жизни и не успел. На день вернувшись из раскопок в Сирии и направляясь на симпозиум в Шотландию, Игорь Васильевич тихо скончался. За час до смерти, как оказалось, вспомнил о родне.
— Какое, твою мать, убежище? — совершенно не похожий сейчас на беспристрастного ученого, шипел Антон. Развернул блокнот вверх тормашками. — Или ты витал в своих фантазиях, когда писал эту хренотень? И что за ключ? Тебе бы в больнице лежать — остался бы цел и невредим. Синдромы, переутомления, вояжи по миру… Убил ты себя, татку…[2] И вместо прощального письма подсунул мне какую-то чертовщину.
Перед глазами мелькнули картины детства. Длительные поездки, утомительные путешествия по горным перевалам: рюкзаки, палатки, костры, люди в комбинезонах цвета хаки. Но остров Пасхи упрямо не желал появиться в памяти.
Отец оставил после себя немыслимое количество загадок. Те несколько абзацев буквально обжигали таинственностью. Антон был заинтригован, к тому же с похмелья и очень хотел побыстрее разгадать послание сумасшедшего отца.
Блокнот не поддавался. Строчки оставались бессмысленным набором символов. Ни рисунка, ни дополнительной подсказки, кроме упоминания о загадочном числе тринадцать. И при чем здесь его студенческий доклад? Какое отношение закарпатские предания о песиголовцах в сопоставлении с древнеегипетским культом Анубиса имеют к разгадке тайны? Но ведь не зря же любитель загадывать ребусы о нем вспомнил. Ой, не зря.
— Что же это такое? — спросил Антон у фотографии. — По-моему, ты просто решил пошутить. Вот только зачем?
Игорь Аркудов добродушно улыбался с фотокарточки. Такой же, как и когда-то — из детских воспоминаний. Добрый, слегка наивный и забывчивый. Бесконечно любимый отец маленького гения. Вот еще, кстати, шарада. Почему из всех их совместных фотографий удосужилась чести быть отобранной именно эта? С пирамидой Унаса?
— Ну не вундеркинд я больше! — в сердцах простонал Антон. — Позабыл я твою науку. Никаких больше инков и Болон Окте с попольвухами и бхагаватгитами. И остров твой не помню.
Однако что-то подсказывало необходимо расшифровать странное послание во что бы то ни стало. Уж слишком от него разило обреченностью. Папа был не из тех, кто мог поддаться так называемой «Панике-2012», благодаря которой десятки сумасшедших выстраивали себе подземные схроны. Кто-то боялся падения на Землю метеорита, кто-то грезил смертоносным вирусом, словно пожар охватывающим человечество. Кого-то волновали солнечные штормы. А кто-то старался запрятаться подальше от цивилизации на всякий случай. Но только не отец. Несмотря на легкое «профессорское» сумасшествие, Игорь Аркудов был трезвомыслящим ученым.
— Как бы там ни было, — проворчал Антон, хватая со стола ручку и чертя на чистом листке бумаги пустую «дешифровочную» таблицу, — ты меня уговорил, отец. Но не дай бог в твоем блокноте окажется набор старинных рецептов по вострению бронзовых наконечников!
Сосновый Бор, Ленинградская область, Россия12–13 июля 2012
Внешне взрыв выглядит просто. Короткая вспышка — и земля будто вскипает, становится дыбом. А следом по ушам бьет такой грохот, что даже не слышно посвиста разлетающихся осколков.
— Покинуть транспорт!
Рация разразилась коротким истерическим возгласом и надолго замолчала.
Вокруг ревели взрывы. Так часто, словно началась новая мировая война. Грузовик содрогался от звуковых колебаний.
«Бах!.. Бах!.. Ба-бах!..»
Кто-то кричал и звал на помощь; не сразу разобрать, женщина или мужчина. На тент упало что-то тяжелое. Металлические крепления застонали, но выдержали.
Рыжий первым скрылся за трепещущим брезентом. Следом в объятия летнего вечера выскочил Грифович. Бойцы привычно посыпались из грузовика, заученно рассредоточиваясь, насколько это было возможно в довольно тесном пространстве между воротами.
Внутренние ворота ЛАЭС оставались закрытыми. Военных зажали в узком проходе между стен; змея колонны замерла. Башенки бронетранспортеров беспомощно вертелись, выискивая врага. Солдаты окружали транспорт, беспорядочно рассеявшись по территории. На двоих грузовиках откинули тенты. Над бортами поднимались вороненые стволы крупнокалиберных пулеметов НСВ-12,7 «Утес». И лишь стрелять было не в кого.
В воздухе висел густой мат. Люди орали, словно от криков могла проясниться ситуация.