— Доброе утро, пап! — Тео взмахнул вилкой, на которую был нанизан кусочек омлета. — Как спалось?
— Чудесно, малыш, — улыбнулся Амадео, зная, что Тео не поверит. — Ты почему еще не в школе?
— Первый урок отменили, дон Грегорио и Паоло за мной скоро заедут. Пап, — он с надеждой смотрел на отца, — а ты сегодня придешь пораньше? Помнишь, ты обещал сводить меня в тот огромный книжный магазин…
Уже месяц как, досадливо подумал Амадео. Тео невероятно терпелив, раз напомнил об этом только сейчас.
Мысленно он перебрал дела, с которыми нужно разобраться сегодня, а какие можно отложить, и решил, что пару часов можно выкроить. С самой смерти Цзиня у него не было выходных, он с головой нырнул в работу, надеясь изгнать кошмарные мысли, и до поры до времени это помогало. Чилли шипела на него, как рассерженная кошка, Ричард Крамер качал головой и утверждал, что эдак Амадео доведет себя до больницы, но он просто не мог иначе. И в кои-то веки Ксавьер с ним согласился.
Он взял вилку и улыбнулся сыну.
— Конечно. Заберу тебя из школы и поедем в магазин. Только чур, меньше пяти книг не брать!
Тео счастливо рассмеялся и мигом смел омлет с тарелки.
К дому Мартинеса Амадео подъехал без пяти минут десять. Охрана, не задавая ни единого вопроса, пропустила его внутрь. Вся семья уже собралась в кабинете, по стенам которого тянулись тяжелые книжные полки, и только над письменным столом висел огромный портрет в позолоченной раме. На нем было изображено все семейство Мартинес-Бенуа: сам Бернард, его сын и дочь с супругами, внуки… Массивный портрет и мебель давили так сильно, что Амадео едва справился с приступом клаустрофобии. Наконец он устроился в кресле возле большого окна и почувствовал себя легче.
Реми Бенуа сидел за письменным столом, перед ним лежала черная кожаная папка.
Бьянка сидела напротив, ее брат Бартоло топтался возле окна и изнывал от желания закурить — толстая сигара так и трещала в пальцах. Юноша, девочка-подросток и двое близнецов, имен которых Амадео так и не узнал, кучковались на длинном диване на гнутых ножках. Амадео с удивлением отметил, что, кроме него, из посторонних не было больше никого.
Бьянка поглядывала на него с плохо скрываемым любопытством и подозрением, Бартоло откровенно пялился, и только семейство на диване, казалось, ничуть не интересовалось происходящим. Юноша кусал губы, но и только, остальные дети безучастно глядели то в потолок, то в пол.
Огромные напольные часы начали бить десять, и юноша вздрогнул. Бьянка закатила глаза с выражением «ох уж эти дети», разгладила платье на коленях, и приготовилась слушать. Реми торжественно вскрыл конверт и прочистил горло.
В следующие десять минут никто из слушающих не проронил ни слова.
А потом настал кромешный ад.
— Какого черта?! — первым завопил Бартоло, швыряя сигару через весь кабинет. Она угодила в семейный портрет и оставила коричневое пятно на белоснежной рубашке его отца — пока Реми читал завещание, Бартоло непрестанно жевал ее кончик. — Ты все подстроил, грязный адвокатишка, подстроил! Такого быть не может!
Реми предчувствовал бурю, поэтому стойко выдержал удар.
— Установите подлинность подписи у независимого графолога, — посоветовал он.
— Но это же абсурд! — Бьянка метнула яростный взгляд в юношу, которого звали Даниэль. — Передать «Гандикап» ему? Мальчишке, который за всю жизнь даже косточек от вишни не ставил на кон и понятия не имеет, как это делается?!
Бедняга Даниэль совсем стушевался. Он сидел, низко опустив курчавую голову и спрятав ладони между коленями. Для него завещание дедушки оказалось не меньшей неожиданностью, чем для остальных.
Бьянка оставила кузена в покое и развернулась всем телом. Иссиня-черные волосы взметнулись, как крыло рассерженной птицы, щеки раскраснелись, глаза метали молнии.
— А вы? Уважаемый господин Солитарио? Вы какого черта влезли в семейные дела? Игорной империи стало мало?
Амадео счел за лучшее промолчать. Он и сам не ожидал услышать ничего подобного.
Согласно завещанию каждому из внуков причитались равыне доли акций букмекерской компании «Гандикап», а контрольный пакет достался Даниэлю. И он же должен был стать главой компании по достижении двадцати пяти лет.
Но Бьянка попала в яблочко: юноше едва стукнуло девятнадцать, и он понятия не имел, как управлять королевством ставок. Поэтому и понадобился Амадео, который сейчас тихо сидел в своем кресле, переваривая услышанное.