Голова резко закружилась, но постепенно все выровнялось перед глазами. Как раз в этот момент заиграла знакомая и очень зажигательная песня. Не сомневаясь ни секунды, я встала из-за стола и, лишь раз покачнувшись, уверенно направилась к танцполу.
Музыка проходила вибрацией через кожу, а цветные огни игриво скользили по платью, в котором я очень активно двигалась. Кажется, что никогда в жизни я не чувствовала себя такой раскрепощенной, как сейчас! Пьянящая энергия блуждала по венам, вызывала эйфорию и даже помогала забыть про острую боль, что пульсировала в груди. Ее просто не было. Сейчас не было…
Я возвращалась к столу только для того, чтобы снова выпить. Плевать на все! Сегодня я отдыхаю и освобождаю душу, а плакать буду уже завтра.
Последнее, что я еще четко помнила – медленная музыка, под которую я плавно двигалась, прикрывала глаза, кайфуя от мотива, задевающего самые сокровенные струны души. Несмотря на располагающую атмосферу и обилие пар вокруг, я упорно танцевала одна. Ко мне то и дело подходили коллеги-мужчины с предложением присоединиться, но я капризно отгоняла всех, не разрешая никому нарушать мое комфортное одиночество. Бесцеремонно отворачивалась и продолжала свой понятный только мне танец, все больше замечая, как все вокруг начинает плыть.
Не помню, в какой момент меня поймали чьи-то сильные руки, но я почему-то не стала сопротивляться. Не открывая глаз, позволила себе положить голову на чью-то широкую твердую грудь и хотела в тот момент только одного… чтобы меня не отпускали! Чтобы обо мне позаботились, защитили и отвезли домой.
А чужие руки и не отпускали. Только в какой-то момент куда-то повели, а потом вдруг я перестала чувствовать пол под ногами и невольно напряглась. Однако ощущая надежную опору, я, в конце концов, расслабилась. Может, это был пьяный бред, может, равнодушие, но я доверилась неизвестности, в которой и уснула…
Жуткая головная боль, сухость во рту и тошнота – вот что жестоко разбудило меня этим утром. Первое, что поняла – лежу с головой под одеялом и что я… голая.
Осторожно выползла из своего укрытия, пытаясь припомнить обстоятельства прошлого вечера, и вдруг застыла, сонно оглядываясь в просторной незнакомой спальне. Довольно дорогой спальне, судя по обстановке и роскошной мебели из массивного дерева.
Нет… похоже уже было далеко не утро, так как солнце щедро лилось в комнату через приоткрытые шторы!
– Твою налево… – прохрипела я, усаживаясь в чужой постели и опасливо прикрываясь одеялом.
Почти сразу заметила на прикроватной тумбочке слева бутылку воды и таблетки от моей «болезни», которые кто-то так заботливо оставил. Пропустив легкое подозрение, кинулась к бутылке и почти наполовину осушила ее, даже не удосужившись воспользоваться стаканом. Таблетки трогать не стала. Как-нибудь сама переболею, мало ли…
Осторожно поглаживая чувствительную голову, хмуро пыталась напрячь свои мозги после алкогольного отравления. Болезненно защемило в груди, когда в мыслях жестоко воссоздался последний разговор с мужчиной, в которого я посмела влюбиться! А тут еще и эта беда на мою голову…
Когда я вообще позволяла себе так пить?! Теперь придется расплачиваться унизительным положением, ведь я разрешила кому-то увезти меня в свое логово и… О боже… даже думать не хотелось, что кто-то воспользовался моим состоянием. И однозначно этот кто-то – из коллег!
Но тогда где же была Инна? Почему она даже не попыталась это пресечь?.. Глупо было обвинять подругу, но в душу закралась обида.
Так противно стало внутри, до тошнотворного позыва. Сокрушенно опустив голову на колени, я дала себе несколько секунд перевести дух, как вдруг услышала, что дверь в комнату открылась.
По телу пронеслись иголки, а желудок провалился куда-то вниз, ведь сейчас мне предстояло встретиться со своей проблемой лицом к лицу! Я тут же выпрямилась, спешно откинула волосы, а когда в комнату зашел тот самый негодяй, который не постеснялся увезти меня с корпоратива – потеряла дар речи.
Евгений Владимирович остановился ровно напротив кровати, блуждая по мне напряженным и оценивающим взглядом. Я же в недоумении смотрела на него в ответ, безуспешно пытаясь сообразить, что происходит?..
Шеф был одет строго, в белую рубашку и идеально выглаженные черные брюки. Наверное, от этого и создавалось четкое ощущение нерушимой субординации.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он вдруг не самым участливым тоном.
Опустив от смущения взгляд и прикусив щеку, я глухо отозвалась:
– Не очень…
– Тебе не стоит иметь такой неосторожный подход к алкоголю, – сухо заметил он. – Потому как это вредит не только здоровью, но и здравомыслию.
Я не знаю, что больше задело меня в его словах… Но это позволило мне очнуться и наконец осознать всю абсурдность ситуации!
– Зачем вы это сделали?.. – выдохнула я, впившись в него укоризненным взглядом. – После того, в чем я вам призналась, как вы могли?!
Взгляд шефа стал тяжелым и хмурым, прежде чем он холодно ответил:
– Развею твои подозрения по поводу моей примитивности, но боюсь, я уже не в том возрасте, да и не в том положении, чтобы пользоваться девушкой в невменяемом состоянии!
Я недоверчиво смотрела в серые глаза, судорожно сжимая в руках одеяло.
– Ничего не было, Алина, – сообщил он таким твердым тоном, что мне даже стыдно стало за свои обвинения.
– Но как тогда… Почему я здесь, в таком виде?.. – поспешила привести я веские доводы.
– Я посчитал нужным взять на себя ответственность и позаботиться о твоем благополучном возвращении домой, – тут же ответил он бесстрастным тоном. – Однако в твоем состоянии мне не удалось добиться хотя бы адреса, а если бы даже помогли безопасники – ключей при тебе я также не нашел.
Я перевела напряженный взгляд в пространство, прикидывая, что нигде не вижу своей сумочки, и, должно быть, она осталась на вечере! А там, в скрытом кармане, я и хранила ключи от квартиры. Так что вывод напрашивался сам собой… пока все сходилось.
– Что же касается одежды… – непреклонно продолжал мой руководитель. – Я не зря говорил о вреде алкоголя, потому что ночью тебя не раз выворачивало.
Прикусив губы, я опустила голову и отчаянно зажмурилась, сгорая от стыда. Черт возьми… хуже нарочно не придумаешь!
– Не стоит переживать, – услышала я снисходительный голос. – Это вполне естественные последствия, а платье уже вернули из химчистки.
Справляясь с тяжелой лавиной, раскатившейся в груди, я грустно усмехнулась и взглянула на шефа из-под ресниц. Кто сказал, что романтика умерла? Она просто сдохла! Под гнетом современных проблем общества, стереотипов и стечения обстоятельств. И сейчас я бы все отдала, только бы не видеть это холодную снисходительность в его глазах, только бы не знать, что он видел мой позор.
– Спасибо… мне очень неудобно, – произнесла я еле слышно, нервно теребя пододеяльник. – Простите, что заняла ваше время.
– Тебе не за что извиняться, – тут же возразил он строго. – Я понимаю твою неловкость, но меня редко что может смутить или удивить. Да и вообще, в такой момент лучше бы чтобы кто-то был рядом!
Я смотрела на избранного моим сердцем мужчину, и оно сжималось до боли в грудной клетке. Несмотря на его попытку меня успокоить, все равно любая участь казалась лучше, чем предстать перед ним в таком состоянии…
– На столе тебя ждет завтрак, – сдержанно сообщил Евгений Владимирович в какой-то момент, и я невольно покосилась на стол в конце комнаты, где стоял большой поднос. – После водитель отвезет, куда скажешь.
– Спасибо, – проронила я безжизненным голосом, робко взглянув на шефа.
Он почему-то не спешил уходить. Некоторое время задумчиво смотрел на меня, будто что-то решал, а затем вдруг начал обходить кровать.
Возвысившись надо мной и игнорируя растерянность в глазах, шеф плавным движением поднял мое лицо за подбородок. Скользнув по нему хмурым и придирчивым взглядом, он будто оценил мое состояние по цвету кожи или по кругам вокруг глаз, прежде чем так же неожиданно отстранился.