Она вскочила и выбежала из Зала прежде, чем кто-либо увязался за ней. К черту сопровождение! К черту их всех! Впрочем, стыдно ей стало еще до того, как она вернулась в подземелье.
«О Мерлин, Грейнджер, какое бездарное подростковое нытье! Люди тут, несмотря на свои взгляды и нелюбовь к маглорожденным, пытаются тебе помогать и тебя оберегать — как могут, так и пытаются. А ты еще выделываешься, ах, сопровождение тебе надоело, ах, они нелюбезно высказались. Да, понятно, что страшно до жути. Ты от этого психуешь и срываешься, как показала практика. Это вполне понятная реакция, конечно. Но они-то в чем виноваты?»
Вслед за стыдом пришло еще и осознание, что она только что чуть не срубила сук, на котором сидела. Чего ей не хватало, чтобы этот учебный год из ужасного превратился в катастрофический, так это рассориться со всем Слизерином! Надо было срочно исправлять ситуацию, которую она сама себе устроила. Так что едва все вернулись с ужина, она подошла к старостам. Извиняться было ужасно противно, но это как Костерост: отвратительно, но в некоторых случаях необходимо.
— Извините меня, пожалуйста, я совершенно напрасно сорвалась на вас, и мне очень стыдно. На самом деле я ценю то, что вы делаете. Честное слово. Просто мне все равно очень страшно. И это оцепеневшее привидение... — Гермиона побоялась, что если продолжит, то позорно разревется, поэтому замолчала, уставившись в пол.
— А мы уж было решили, что тебя подменили, — усмехнулся Генри. — На первый раз прощаем. Народ, Грейнджер в себе, тревога отменяется!
— С возвращением, магла! — раздалось откуда-то из угла. Кажется, конфликт был исчерпан. Для всех, кроме старосты пятого курса.
— Тебе стоит пойти с кем-нибудь в Больничное Крыло и попросить успокоительное, — выговаривал он Гермионе, оттащив ее в сторону. — Срываться на людей недостойно в любом случае, а в твоей ситуации это просто опасно. Тебе сейчас очень нужны те, кто готов тебе помогать, ты это понимаешь?
Гермиона понимала. И ее это ужасно бесило. Зависеть от расположения посторонних ей людей — что может быть хуже? Известно что: оцепенение или смерть. Это гораздо хуже, о да. Поэтому она кивала и обещала Найджелу, что завтра она непременно, обязательно сходит за успокоительным, прямо с утра, да-да, спасибо за заботу и наставления. Пропади оно все пропадом.
Утром, однако, выполнить это обещание не получилось, поскольку до завтрака ее некому было проводить до Больничного Крыла, а после завтрака декан пригласил ее побеседовать.
— Надеюсь, мисс Грейнджер, вы уже разобрались с последствиями своей вчерашней истерики?
— Да, сэр. Я уже попросила у всех прощения, и мне кажется, конфликт исчерпан.
— Хотелось бы верить. Хотелось бы также верить, что впредь вы будете сдержаннее и осмотрительнее. Не ожидал от вас такого легкомыслия.
Легкомыслия? Легкомыслия?! Интересно, а как бы реагировал сам профессор Снейп, если бы в тринадцать лет над ним нависла подобная угроза? Нигде ничего не тряслось бы, нет? Самообладание было бы на высоте?
— Я постараюсь больше так не разочаровывать вас, сэр, — Гермиона старалась говорить холодно и иронично, но сама подозревала, что получилось смешно и по-детски обиженно. И усмешка декана это подтверждала.
— Вы не представляете, насколько мне радостно это слышать. Надеюсь, вы больше не ввязываетесь ни в какие авантюры? — спросил он и посмотрел ей в глаза. Опять Легилименция. Но ей за эти полгода, пожалуй, и вспомнить-то нечего, кроме разговора с Поттером насчет Малфоя, да и тот ничем криминальным не закончился. Она по привычке постаралась закрыть воспоминания щитом, и у нее даже получилось.
— Нет, сэр, ничего такого, мне сейчас совершенно не до того.
— Вот как? И что же вас волнует, мисс Грейнджер? — обманчиво мягкий голос профессора Снейпа так и сочился иронией. Она хотела бы ответить, что ее очень, очень сильно волнует наследник Слизерина (что было, между прочим, чистой правдой!), но из-под щита вылезло совершенно другое. Локхарт. Гилдерой Локхарт в книжном магазине и за преподавательским столом. В голубой мантии, в синей, в золотистой, в лиловой. В шляпке и без. Обворожительно улыбающийся. Жалкий и потрепанный пикси. Неуклюже взмахивающий палочкой. Изящно кланяющийся публике. Летящий прямо в стенку. Совершенно ужасный и неизменно красивый. Гермиона отчаянно пыталась думать хоть о чем-нибудь другом, но у нее ничего не выходило.
— О Мерлин, Грейнджер, — скривился декан. — Я надеялся, вы выше этого массового психоза.