Она поспешно сменила тему, напоследок пообещав маме познакомиться с неведомой девочкой Джоан – потому что соседей нужно хотя бы знать в лицо.
Дома было здорово. Дома висели гирлянды, венки из остролиста и украшения из шаров и лент, которые каждый год сооружала мама. Дома пахло имбирным печеньем и настаивающимся рождественским кексом. Гермиона вспоминала прошлогодние каникулы и удивлялась, почему тогда она почти не замечала ничего этого? В этом году она вдруг обратила внимания на эти простые, привычные вещи и поняла, что они ей нравятся. Ей нравилось сидеть на кухне и разрисовывать печенье лимонной глазурью, нравилось наблюдать за бесконечной беготней огоньков по гирлянде. О Мерлин, оказывается, ей нравилось дома! И ей нравилось Рождество!
Что ей не нравилось, так это невозможность быть честной с родителями – теперь, когда ей почти не приходилось лгать им о том, кто она такая, появилась необходимость умалчивать слишком о многом. Они спрашивали ее о школьных делах, и она рассказывала. Об уроках, об успеваемости, об одноклассниках и преподавателях, о Квиддиче и о том, как она учится Окклюменции. Правда и ничего кроме правды. Но не вся правда. Вся правда звучала бы примерно так: «А еще в этом году в школе объявился некто, считающий себя наследником Слизерина – да, это основатель моего факультета, считается, что он особенно не любил маглорожденных. И этот наследник нападает на учеников, два маглорожденных и кошка уже лежат оцепеневшие в Больничном Крыле. Их спасут, конечно, надо только подождать, пока сварится зелье, но есть подозрение, что рано или поздно дело закончится чьей-нибудь смертью. Мне ужасно страшно, вы знаете, да и не только мне, на каникулы все сбежали из Хогвартса, и даже некоторые чистокровные боятся. А я сижу на успокоительном зелье, чтобы не впадать в истерику, да, и сейчас тоже, курс прерывать нежелательно. И все равно я ужасно боюсь возвращаться туда!»
Примерно это Гермиона Грейнджер вывалила бы на родителей, если бы могла и хотела поговорить с ними совершенно искренне, без недомолвок. Но она не хотела.
Причина ее нежелания разговаривать с родителями обо всем этом кошмаре крылась в том, что в последний день перед отъездом она размечталась о том, как расскажет дома всё до мельчайших деталей – и мама с папой, конечно же, скажут то, что сказали бы любые нормальные родители в такой ситуации: «В Хогвартс ты больше не поедешь, мы переведем тебя в какую-нибудь другую школу». Она была бы рада такому раскладу. Конечно, было бы немного жаль расставаться с деканом и однокурсниками, но она не герой и не адреналиновый маньяк, она не хотела возвращаться туда, где ей грозит опасность!
Размечтавшись о том, как она переведется куда-нибудь из Хогварта (пусть даже в середине года не получится, можно отсидеться дома, сдать экзамены за конец курса и зачислиться в другую школу на следующий год), она поинтересовалась, что об этом пишет Устав Хогвартса. И вот там ее подстерегало большое разочарование.
Конечно, она изначально понимала, что согласие на ее обучение здесь – это контракт, причем контракт, в котором обе стороны имеют обязательства. Хогвартс обязуется предоставлять ей обучение, а она, в свою очередь, обязуется учиться там, если она не больна, если ситуация дома не требует ее присутствия (оправданное требование – чья-либо болезнь или смерть, лишение кормильца и прочие ситуации, в которых совсем не хочется оказываться) и нет никаких других подобных форсмажоров. То есть, нельзя просто взять и не явиться в Хогвартс. Сначала нужно расторгнуть контракт.
Сделать это не так уж сложно. Совершеннолетние ученики могли сделать это сами. За несовершеннолетних это могли сделать родители, если они маги. А вот родители-маглы таким правом не обладали. В магическом мире они не считались опекунами своих детей, а право опекунства переходило… к Хогвартсу. Не к директору, не к деканам или преподавателями, а к школе как учреждению. В результате ответственность за таких учеником была ровным слоем размазана по всему замку. В этом были плюсы: например, никто не вмешивался в жизнь маглорожденных учеников, хотя, теоретически, опекуны могли бы принять много судьбоносных решений. Но были и минусы: например, расторгнуть контракт маглорожденного со школой было некому. Никто за это не отвечал. И родители-маглы тоже ни за что не отвечали. Их в этой схеме как бы вообще не существовало.