«Ты чистокровная или полукровка?»
Ну точно, это тлетворное влияние факультета Слизерин. Казалось бы, какая разница, а?! И как, интересно, он отреагирует на правду? Может быть, не захочет больше с ней разговаривать?
«Я маглорожденная», — написала она, и эта строчка очень, очень надолго задержалась на бумаге, не исчезая.
«Ничего себе, — наконец ответил Том. – Тебе, наверно, нелегко приходится, с твоим-то происхождением? Я сам вырос в магловском приюте, так что понимаю, что это такое: оказаться на Слизерине без соответствующей родословной».
«Ну, трудности, конечно, есть, здесь достаточно тех, кому я не нравлюсь просто потому что «грязнокровка». Но есть и другие, которым, в общем, почти все равно. Они тоже не считают меня равной, но меня при этом не трогают – ну и замечательно».
«Да, печально, что до сих пор еще не все семьи воспитывают своих детей как подобает», — отозвался Том. Сколько Гермиона ни напоминала себе, что не Том, а «мистер Реддл», все равно почем-то думала о нем не как о взрослом мужчине, а чуть ли не как о ровеснике.
«Сколько тебе лет?» — тем временем продолжал расспрашивать он.
«Тринадцать. А вам?»
«А мне… вечно забываю, сколько. Будь моя воля, всегда отвечал бы, что мне шестнадцать. Но вообще, родился я в 1926 году. Вот и посчитай».
Гермиона посчитала, отметила результат и тут же забыла, потому что вдруг поняла то, что почему-то не дошло до нее, когда она смотрела на дату на корешке тетрадки. 1943 год – это ведь полвека назад. И в это время, предположительно, Том Реддл учился в Хогвартсе, курсе на пятом или шестом. То есть, у нее появился шанс расспросить очевидца событий о том, что же происходило, когда открывали Тайную Комнату в прошлый раз.
— Грейнджер, ты что не спишь? – раздался за ее спиной голос Гринграсс, и Гермиона вздрогнула и тут же захлопнула ежедневник. Странно, вроде бы, она не собиралась держать находку в тайне, да и мистер Реддл ее ни о чем подобном не просил. Однако теперь, когда оказалось, что она может получить от него информацию о Тайной Комнате, ею завладел охотничий азарт. Ей не хотелось ни с кем делиться такой возможностью, пока она сама не узнает все, что только сможет.
— А ты решила следить за моим здоровьем? Чтобы я была паинькой, соблюдала режим и вовремя ложилась спать? Это так мило, аж жуть!
— Я бы за воспитанием твоим еще последила, а то ты наглая такая стала. Маглы что, вообще не имеют понятия о манерах? Или только твои родители так отличились?
— Не трогай моих родителей, Гринграсс, целее будешь, — ответила Гермиона, чувствуя, как внутри от этой подначки – одной из многих и ничуть не более грубой, чем другие, — вдруг рождается настоящая злость. – Если я не кичусь своим происхождением и не рассуждаю постоянно о своих предках, это не значит, что тот, кто их тронет, останется цел.
— Ты не кичишься происхождением, потому что тебе нечем, — назидательно сказала Гринграсс, усаживаясь напротив. – О, новый ежедневник. Хотя нет, скорее старый, — презрительно поморщилась она, приглядевшись. – Зачем тебе такое старье? Неужели предыдущий закончился?
— Решила разделить тематику. В один записывать одно, в другой другое, — отовралась Гермиона. – Ладно, раз уж ты так настаиваешь, няня, пойду я спать, чего и тебе желаю.
— Да неужели наконец-то!
* * *
Отгородившись от любопытной Гринграсс пологом кровати, Гермиона открыла было настоящий ежедневник, чтобы подготовить вопросы о Тайной Комнате для мистера Реддла, но азарт оказался сильнее. Так и не закончив список, она вновь взяла черную тетрадку.
«Мистер Реддл, вы ведь учились в школе, когда открывали Тайную Комнату?» — написала она.
«Да, — довольно быстро отозвался он. – В то время нам говорили, что это легенда, что ее нет, но это была ложь. На пятом году моего обучения Комнату открыли, монстр вырвался на свободу и убил одну из учениц. Я поймал человека, открывшего комнату, и его исключили. Директор школы, профессор Диппет, очень стыдился того, что подобное могло произойти в Хогвартсе, и запретил мне говорить об этом правду. Дело представили так, будто девушка погибла из-за несчастного случая. А меня наградили красивой доской с гравировкой и велели впредь держать язык за зубами. Но я-то знаю, что это может повториться, ведь монстр еще жив, а тот, кто способен освободить его, по-прежнему на свободе».