Прикосновения не было, но голос все равно звучал:
— Может быть, если я умру, все это закончится?
Тишина. Шум. Невнятные разговоры вдалеке. Снова тишина.
— Представляешь, Грейнджер, я ведь считал МакКошку умной теткой, — с непонятной пока горечью сказал Флинт, вцепившись в ее руку крепче обычного. Почему он не догадался обхватить ее руку выше запястья? Ну почему?! – Она же анимаг, Мастер Трансфигурации, вся такая типа блещет интеллектом. Я думал, сдали ей расположение Тайной комнаты – и все, дело в шляпе. А она приставила следить за входом сквиба. Сквиба, Мерлин бы их побрал! Не, ну Филч, конечно, бдил, что умеет, то умеет. Он же весь год из-за кошки своей как ужаленный, он у того туалета дневал и ночевал. А когда отлучался, его сменяли привидения. Тоже тот еще ход. Талантливый. Вот ты удивляешься, что, когда наследнику приспичило открыть комнату, Филч просто схлопотал Ступефай с Обливиэйтом сверху? Нет? И меня тоже это ни разу не удивляет! И вот интересно: неужели МакКошка полагала, что будет как-то иначе? То есть она дура или подставила Поттера с компанией? А, да, я же тебе туда не дорассказал. Мы, короче, возвращаемся с каникул, а тут праздник и ликование: Поттер убил василиска и спас мелкую Уизли, которую утащил злой наследник. То есть, если мы правильно все поняли про дневник Реддла, он был у нее, и это она вот это все наворотила. Могу себе представить, что у нее в башке теперь делается, жуть. И все такие давай радоваться, как будто что-то хорошее случилось.
Флинт все говорил и говорил, и в его голосе было столько обжигающе горячей злости – на Тома Реддла, на преподавателей, на василиска и на весь мир, — что казалось, еще немного, и этот жар растечется по всему ее телу, согреет, заполнит изнутри, и она сможет сесть, увидеть его и спросить, а чего он так сильно бесится. Неужели из-за того, что двух мелких гриффов подвергли опасности? Ладно бы это она так злилась, но он-то чего? Но конечно, она не согрелась. Флинт ушел, а тело Гермионы осталось лежать в палате. А она сама снова исчезла.
— Я полагаю, Маркус уже был у тебя и рассказал тебе о бессмертном подвиге Поттера, — сухо сказала Гринграсс. – Но вряд ли он счел нужным упомянуть, что отправляясь в Тайную комнату, Поттер взял с собой не только Уизли и Лонгботтома, но и Локхарта. Понятия не имею, зачем, ведь казалось бы, всем понятно, что он идиот. Никто не знает, что именно там произошло, но вернулся Локхарт невменяемым – в прямом смысле слова. Почти ничего не понимает, ничего не запоминает и туго соображает. Либо сильная и топорная коррекция памяти, либо травма головы. Сейчас он уже в Мунго, и я подозреваю, что он останется там надолго. Я подумала, ты должна знать. Ты ведь… — тяжелый вздох. – Ладно, не важно.
* * *
Когда холод перестал сковывать ее тело, когда она услышала, увидела и пошевелилась в первый раз после оцепенения, Гермиона схватилась за голову. То, что с ней происходило, она не могла назвать иначе как «смысловой удар». В голове было столько новой информации! Непереваренной, необдуманной, не нашедшей себе места в памяти. Флинт ругался, Гринграсс язвила, Поттер убил василиска, плакала девочка – кажется, Уизли. Локхарт не в себе. Гриффиндор опережает всех по очкам. Гринграсс берет Руны и Нумерологию. Экзамены отменили. И еще добрая сотня нужных и ненужных сообщений. Все это хлынуло на нее одновременно, и ей лишь оставалось впитывать это в себя, стараясь не захлебнуться в потоке мыслей и эмоций. Что она чувствовала? Радость, досаду, злость, облегчение, печаль, удивление, испуг. Все вместе. Какого черта отменили экзамены? После истории с василиском было еще достаточно времени, все могли бы успеть подготовиться! Уизли жаль. Ей, должно быть, тяжело пришлось. Поттер не мог снова не полезть куда не звали! Локхарт… нет, не надо о нем. Не сейчас. Не так сразу. Какие предметы брать в следующем году? Вернее, так: от каких не очень жалко отказаться? Ох, как же тяжело!