- Ключи забыла. - как ни в чём не бывало известила она меня, проходя мимо прямиком в ванную. Облокотившись на косяк ванной, поинтересовался, наблюдая, как вода бурлит вокруг бледных ладошек.
- Хорошо погуляла?
- Вполне. - кивнула зараза, направляясь в гостиную и подцепив со стола яблоко, вонзила в него зубы. - Купила билет в Лондон на завтра. – добавила она с набитым ртом.
- Во сколько самолёт? - постарался придать голосу безразличие, пряча в карманы дрожащие пальцы.
- В восемь. Не переживай - если что – я закажу такси.
- Я и не переживаю. - соврал в очередной раз. - Есть будешь? Там салат остался…
- Буду.- дожевала она яблоко, отправляясь на кухню.
Напряженное перемирие между нами больше походило на партизанскую войну, так что не зная насколько я в опале, сам предложил.
- Я посплю на диване?
- О, ты хочешь спать на диване?!- подняла она брови.
- Не хочу. Но в спальню меня вряд ли пустят.
- С чего вдруг? Я не изверг - спи где заблагорассудится. – пожала вредина плечами, доедая остатки салата в миске. Как в неё столько лезет?
Разрешение спать рядом давало надежду на прекращение боевых действий и шанс на примирение в самых лучших традициях женра. Однако в ответ на мою робкую попытку приобнять меня энергично пнули, разом столкнув с кровати.
– Барни, отстань, я сплю! – рык носил ультимативную форму, но к трудностям нам не привыкать, поэтому потерев ушибленный зад, я залез обратно в постель, не думая отступать. Осторожно коснулся губами её шеи, почувствовав очередной болезненный пинок, но не отодвинувшись.
- Солнышко, ты же знаешь - я люблю только тебя! - шептал ей на ушко, сдувая тонкие кудряшки с щеки. – Больше всех на свете! Я без тебя умру. Не бросай меня…
Она вздохнула и развернулась ко мне, окунув в прозрачное золото нежного взгляда, в котором не было злости, только боль сожаления.
- Знаю, милый. Я тоже люблю тебя. Но я не могу так и не хочу.
- Ты не передумаешь? Может, останешься? - спросил, уже зная ответ.
- Нет. – обвила она мою шею руками, притягивая к своим губам и заставляя опять забыть обо всём на свете.
Вы когда-нибудь пробовали остановить несущийся на полном ходу поезд? Заставить это женщину свернуть с пути было равносильно попытке остановить экспресс, но никто не скажет, что я не пытался. Старался всю ночь, отвратительно выспавшись, но не смогзаставить её изменить решение. В семь вечера, переминаясь с ноги на ногу в аэропорту, хмуро наблюдал за потоком спешащих мимо людей, ёжась под сильными потоками холодного воздуха из мощных кондиционеров. Никки суетилась, проверяя сотню раз документы и вещи, вертясь и дёргаясь точно её атаковал осиный рой. Знаю - нервничала не меньше меня, без конца оглядываясь на табло с объявлением рейсов.
- Я буду скучать. - выдавил, поймав её руку.
- Я тоже, Барни! - солнечно улыбнулась она, обняв и на секунду прижавшись всем телом. Отстранившись, звонко чмокнула в щёку и вскрикнув, - О, мой рейс! Я побежала! - подхватила чемодан и понеслась в сторону стоек регистрации. Пара недель, это всего пара недель - убеждал себя, смотря ей вслед.
Пашмин провела выходные в Калькутте уехав разочарованной, но не подавшей вида, что всё не так. Не сомневался- она не в восторге и рассчитывала на большее, но не мог дать ей больше. Больше, чем вежливое дружелюбие, с тщательно скрываемым привкусом равнодушия. Сттарался быть милым и сделать её пребывание в городе приятным, раз не могу дать другого. Мешая общению, назойливые мысли снова и снова увлекали, то в счастливый мираж последних дней, то в Лондон, где веселилась сейчас моя пташка с всякими «забавными» Марками и прочей опасной для моего спокойствия публикой. « Что ты сказала?» - приходилось переспрашивать раз за разом за обедом и на прогулке, рассеянно теряя нить разговора. Две совместные ночи в номере отеля были пыткой для обоих – она хотела любви, очевидно приехав в рассчёте на неё, а я пался не обидеть, отказывая вновь и вновь её поцелуям, фальшивя отмазками про усталость от съёмок и отсутствие настроения. Видеть обиду в её глазах было тяжело. Я знал – ей больно, она понимает, чувствует - это всё уловки с моей стороны, прикрывающие одно - я не хочу её. Искренне пытался смягчить жестокость отказа шутками и вниманием к ней, но помогало это слабо - я знал, что она знает- любви больше нет...