Мы неспешно вышли из кафе. Телефон снова зазвонил. Я сбросил звонок. Было одиннадцать часов вечера. Отключив телефон совсем, я ободряюще улыбнулся Насте. Она ничего не сказала, но улыбнулась в ответ.
– Мы так долго сидели, что, возможно, нам имеет смысл прогуляться немного.
– Я не против, – сказала она. – Но если тебе нужно ехать, мы можем прогуляться в следующий раз.
– Нельзя жить вечным «потом», – беззаботно ответил я.
Какая, по большому счёту разница, когда я вернусь? – думал я. – Я всё равно уже опоздал на два часа. Значит, мне всё равно прилетит сегодня вечером. Ну а если так, то зачем переживать и стремиться поскорее вернуться домой? Возможно, если я приеду сейчас, мама накажет меня не так сильно, чем если я приеду в час ночи. А с другой стороны…
Я посмотрел на Настю и представил себе перспективу провести в её обществе ещё час. Потом я подумал о ремне, который меня, вероятно, ждёт. И твёрдо решил, что оно того стоит.
Мы свернули на Покровку.
– Так здорово, что улица называется Покровка, – сказала Настя. – Она больше пятидесяти лет называлась улицей Чернышевского. И только после распада СССР ей вернули историческое название.
– Как и многим другим, – согласился я. – Тверская больше не улица Кой-кого, Большая Никитская – не Герцена, а Воздвиженка – не Калининский проспект. Я против переименований. Названия улиц хранят историю. К примеру, Кузнецкий мост или Охотный ряд, – как много могут сказать эти слова против безликих и одинаковых названий в честь левосторонних писателей и революционных деятелей, чья историческая ценность мимолётна, как кленовая листва.
– Но при этом столь же безбожно переименовывать советские названия. К примеру, название метро Войковская должно таким и оставаться – оно было названо так изначально, – продолжила Настя. – И неважно, каким человеком был Войков. Вопрос ведь не в личности, а в историческом значении персоналии для того времени: в шестидесятых он был пролетарским героем. И значит, должен остаться в истории – хотя бы как станция на Замоскворецкой линии.
– Да, – горячо поддержал я. – Или, к примеру, Ленинский проспект. Почему нужно переименовывать самую длинную в Москве улицу, если она изначально носила это название?
– Так забавно, что ты вспомнил Ленинский, – теплота этих ничего вроде бы не значащих слов, моментально согрела меня.
– Это мой дом, – честно признался я.
– Правда?
– Да, я родился на улице Косыгина.
– Удивительно, – сказала Настя. – Я как раз там живу. Поедем вместе?
Разумеется, я не мог отказать себе в искушении проводить её до дома. Мы дошли по Маросейке до Китай-города и доехали до Ленинского проспекта. В ту пору волшебная развязка на Ленинском только была построена, и я впервые вошёл в этот лабиринт переходов в компании Насти.
Пока мы шли, я рассказывал ей обо всём на свете: о том, как гулял здесь, как мы каждое утро шли вместе с бабушкой в школу, как проказничал здесь с Юркой из четвёртого подъезда и как мы дрались вот тут с ребятами из других домов. Настя слушала, улыбалась и сияла, словно новогодняя ёлка. Мы подошли к дому моего детства, я подробно рассказал ей о самых знаменательных подвигах, совершённых тут.
– К сожалению, последние семь лет я тут не живу, – мрачно закончил я.
– Зато здесь живу я, – ободряюще ответила Настя. – И ты вполне можешь заехать как-нибудь в гости.
– Правда? – удивился я.
– Конечно.
– А твои родители не будут против?
– Никто не будет против: я живу одна, – улыбнулась она.
И здесь я внезапно почувствовал, как между нами разверзается пропасть. Мы подходили к её подъезду, – она жила в соседнем доме от моего. Всё шло так хорошо, как по маслу. Всё было так здорово, мы словно слились в едином порыве упоения общей беседой. Но в тот момент, когда действие уже подошло вплотную к своей комбинации, я чувствовал, что нас с ней разделяют тысячи миль восприятия этого мира.
Передо мной была не капризная девчонка, которая выражает свой протест короткой стрижкой огненных волос и не слушается родителей, – передо мной стояла молодая самостоятельная женщина, которая не коррелирует свою жизнь с чьими-то предрассудками и делает то, что хочет.
Красивая, огнегривая и свободная, она стояла передо мной, крутя на пальце кольцо с брелоком ключей от дома. Её сапфировые глаза пронизывали меня, вселяя безудержное желание обладать ей, быть её мужчиной, слиться с ней воедино и никогда не расставаться. Она спокойно стояла и ждала, когда я сделаю шаг в её сторону…