– Ну… – промямлил я. Она улыбалась, наслаждаясь моментом.
Всего один шаг отделял нас друг от друга.
Но совершенно некстати мне в голову лезли мысли: а вдруг это только моё ощущение? А вдруг не получится? А если я ей не подхожу? А если она не захочет быть со мной? Чёрт возьми, да я же всего-навсего школьник, который живёт с родителями и получает ремнём по жопе, когда приходит домой после девяти.
– Спасибо тебе за вечер, – пробурчал я. – Он был чудесен.
– Он до сих пор чудесен, – проговорила Настя, и звук её голоса, словно лёгкий ветерок в жаркий день, продолжал ласкать слух даже после того, как она всё сказала.
– Однажды мы встретимся снова, – с напускной важностью, словно герой ковбойского фильма произнёс я.
– Как же мы встретимся? – спросила она. – Ты ведь даже не знаешь моего номера телефона.
– Я найду тебя, – беспечно ответил я.
– Зачем искать? – улыбнулась она. – Ты знаешь, где я живу.
– Ну почти, – кивнул я, понимая, что в подъезде около 40 квартир.
– Четвёртый этаж, квартира семьдесят один, – сказала Настя. – Ну так, на всякий случай, – если решишь написать мне письмо.
Она посмотрела на брелок с ключами, затем вновь перевела взгляд на меня.
– Возможно, именно так и произойдёт, – произнёс я.
Я говорил не то, что думаю, а просто что-то – что-нибудь – что угодно, лишь бы не молчать. Я понимал, что нужно поцеловать её. Я знал, что нужно было это сделать. Я понял, что она ждала этого, но момент уже был упущен: надо было сделать это сразу.
– Возможно всё, что угодно, – сапфировые глаза игриво сверкнули, она призывно приоткрыла губы в улыбке. Я почувствовал эмоциональный подъём, и затем вдруг снова вспомнил о том, кто я такой.
– Ну тогда до встречи, – произнёс я, кивая ей на прощание.
Она присела словно бы в реверансе и по-прежнему на меня смотрела.
Понимая, что надо либо идти вперёд, либо уходить, я… постоял секунду… две секунды… и, развернувшись, пошёл в сторону метро. Я шёл, не оглядываясь, – так было проще. Но звука домофона открывающегося подъезда я так и не услышал, пока не повернул за угол дома.
Я прекрасно знал, что меня ждёт дома – точнее говоря, на Светлогорском проезде. Мама была в ярости: я пришёл домой в половине второго. К телефону я не подходил, хотя она звонила мне восемнадцать раз. Больше того, очередной её звонок я нагло сбросил и затем отключил телефон. Опрометчиво солгав, что он просто сел, я нарвался на бурю. Мама потребовала телефон и, включив его, констатировала, что в нём ещё больше половины зарядки. Именно за ложь – не за поздний приход, не за хамское отношение, а за враньё она решила меня наказать. Точнее говоря, именно ложь стала поводом для того, чтобы достать из шкафа ремень. Но я прекрасно знал, что, если бы не ложь, она начала бы стегать меня за то, что не сказал, где я. А если бы сказал, мне бы влетело за то, что я пришёл слишком поздно. Я в любом случае получил бы в этот вечер пиздюлей, – так какая разница, за что конкретно?
Разумеется, тонкий психолог мама захотела знать, где я так долго был. Я думал было сказать, что у меня было свидание с прекрасной девушкой, что я встретил самую совершенную женщину во Вселенной, что один взгляд её ультрамариновых глаз приводит меня в восторг… но, во-первых, это всё равно не спасло бы меня от ремня. А в том случае, если бы и спасло, я ни в коем случае не стал бы оскорблять мысли о Насте тем, чтобы о ней узнал такой человек, как мама. Лучше вытерпеть сто ударов широкого кожаного ремня, чем пустить её в эту прекрасную, чистую и сказочную часть моей жизни.
Услышав, что сейчас меня ждёт ремень, я без каких-либо эмоций пошёл в свою комнату. Мама, видимо, ждала другого поведения. Вероятно, она думала, что я буду как обычно умолять её не делать этого, что буду просить прощения и обещать, что это никогда не повторится, но ремень сегодня был неизбежностью, и потому я без разговоров пошёл к себе под конвоем матери. Она продолжала рассказывать мне о том, как сильно я распустился, – видимо, я этого не сознавал, – как ей стыдно, что у неё растёт такой испорченный и непослушный ребёнок, и так далее, и так далее.
Не дожидаясь приглашения, я лёг на кровать. Мама на несколько секунд замолчала.
– Какая же ты тварь! – воскликнула она. – Никакого уважения!
Я знал, что она несправедлива, и не был с ней согласен. Поэтому я просто сделал глубокий вдох.
Мама рванула на себя дверь ДСП-шного шкафа: тот хрустнул.
Я сделал глубокий выдох.
Мама вытащила из шкафа вешалку с пиджаком, на крюке вешалки висел старый ремень Harley-Davidson.