Он во многих отношениях разбивал Джо сердце. Какая бессмыслица! Они встретились совсем недавно, и всё же он завладел частичкой её души, на которую никто никогда не претендовал.
Единственное, чего ей хотелось, ― это спасти его. Забрать в безопасное место и оберегать от всех тех, кто хотел причинить ему вред. Несправедливо, что такой порядочный мужчина заперт здесь, в то время как мир, в котором она живёт, полон конченных придурков.
― В этом и заключается суть любви, Кэйд. Тебе не нужно ни о чём просить.
Он горько рассмеялся над её словами.
― Ты не любишь меня, ласточка. Это невозможно.
Как бы ей хотелось, чтобы чувства можно было легко контролировать. Волшебным образом забрать боль, горе и самой сказать глупому сердцу, ради кого биться. И пусть оно прислушается к ней.
К сожалению, маленький ублюдочный орган поступает иначе. Сердце делает всё что пожелает, независимо от наших чувств, намерений, здравого смысла и пожеланий.
Она уткнулась носом в его плечо.
― Тогда я влюбляюсь по уши в кого-то ужасно похожего на тебя, приятель. Те же глаза. Губы. Раздражающая тенденция смотреть на меня как на сумасшедшую. У него даже фамилия звучит немного шепеляво, когда он её произносит.
Кэдиган рассмеялся.
― Ты выдумщица, ласточка. Признавайся, ты главная актриса труппы, верно?
― Как вомбат на кукурузном поле.
Нахмурившись, он посмотрел на неё.
― Что?
― Ты не единственный, кто может подбирать случайные слова, не имеющие смысла, и строить из них замысловатые предложения.
Кэдиган громко рассмеялся над глупой бессмыслицей.
«Как ей удаётся вызвать у меня смех, когда чувствую себя полным дерьмом? Воспламенять кровь и жажду обладать ею, когда мне, по идее, нужно бежать от неё со всех ног?»
Не в силах разобраться в мириадах противоречивых эмоций, которые она пробуждала в нём, Кэйд запустил руку в тёмные локоны и сжал их в кулак. Затем исполнил своё заветное желание.
Поцеловал, пока голова не закружилась от сладкого запаха.
Джо была совершенно не готова к такому всепоглощающему поцелую, пробудившему в ней дикую страсть. Желая показать, как много он для неё значит, Джо потянулась к его облачению.
― Раздевайся, Кэдиган. Я хочу ощущать тебя своей кожей.
Она едва закончила предложение, как они оба оказались нагие, и он вошёл в неё.
Резко втянув воздух, Джо громко застонала, когда он обнял её и толкнул бёдра.
― Нам нужно поговорить о прелюдии, милый.
Отстранившись, он посмотрел на неё сверху вниз.
― Ты хочешь, чтобы мы этим занимались прилюдно?
― Нет! ― Она рассмеялась над его предположением. ― Прелюдия ― это ласки, после которых идёт соитие. Я согласна, итог невероятный, но небольшая предварительная ласка не менее важна.
― Прости. Мне всегда казалось, что женщины хотят побыстрее покончить с этим.
― С чего ты решил?
― Они так всегда говорили: «Поторопись и заканчивай». Получив удовольствие, они уходили.
Она обхватила его щеку ладонью и заглянула в прекрасные глаза, которые выдавали безжалостно причинённую боль.
― Для меня нет ничего дороже тех ощущений, когда ты заполняешь меня, Кэдиган. Не торопись и позволь мне любить тебя, пока ты не ослепнешь от наслаждения.
Он вошёл глубоко до самого основания и замер, не двигаясь.
Поцеловав его в щеку, Джо обвила руками его шею. С прерывистым дыханием он смотрел на неё полуприкрытыми глазами, обжигавшими её душу. Кейд прошептал что-то на средневековом валлийском, прежде чем завладеть её губами и начал медленно, методично заниматься с ней любовью. При этом он смотрел на неё так, словно она была для него единственным лучиком света в кромешной тьме.
Никто никогда раньше так не смотрел на неё.
У Джо перехватило дыхание от яростных выпадов. Он без усилий удерживал её, наслаждаясь телом. Она провела рукой по рельефным мышцам спины и плеч. Ничто никогда не дарило ей такого наслаждения, как ощущение его внутри в объятиях крепкого тела.
В этот миг Джозетта как никогда не хотела возвращаться домой и расставаться с Кэдиганом.
Кэдиган прижался щекой к её щеке и вдохнул аромат волос. Он бы с радостью умер прямо здесь и сейчас, в это прекрасное мгновение блаженства. Счастья и тепла. Когда он чувствует себя любимым и желанным.
Это ложь.
Должна быть. Но почему-то всё кажется реальным. Если Джозетта лжёт ему, остаётся надеяться, что он никогда об этом не узнает. Лучше жить во лжи, чем иметь дело с суровой реальностью.