Глупость, идиотизм, фантасмагория. Если о ничейных никто не знает, кто же их хоронит, когда подойдет время? Хотя умершего не волнует, кто и как его похоронит. Но куда уходят умирать ничейные? И почему я об этом думаю? Ладно, хватит.
Покоренные болотом остатки леса зашуршали листвой, отвлекая мужчину от разгадывания тайных смыслов.
Кормак заправил рубашку в брюки и застегнул ремень.
А вот лес тоже ведь ничейный? И правда, кому он принадлежит? Найдется, конечно, умник, который заявится и скажет: «Этот лес мой!». Сто лет стоял лес, и никому не был нужен, а тут заявится какой-нибудь, которому города мало.
Хотелось бы мужчине думать, что здешний лес людям неизвестен, но только на горизонте в той стороне, где заканчивались болота, и начиналась степь, возвышалась массивная анкерная опора линий электропередач. А эту конструкцию уже никак нельзя было назвать ничейной.
Ладно, не здесь, но где-то же лес ничейным может быть, и болото, и реки, и озера могут быть ничейными. Не значит ли это, что и где-то в местах, о которых и подумать нельзя, люди есть ничейные? Нет, абсурд. Всё, что вдали от людей, то всегда бесхозное. Но люди вдали от людей не выживут, а потому и люди ничейными быть не могут, не по правилам это. Верно?
Кормаку интуитивно почудилось, как звук не заглушенной машины вдруг стал отдаляться, хотя даже здесь в непонятном природном закоулке, куда он зачем-то забрался, работающий мотор был отчетливо слышен.
Аккуратно ступая по своим следам, мужчина торопливо вернулся на дорогу. Дорога опустела. Ни машины, ни гробов, ни людей.
Ошалевший Кормак крутил головой по сторонам, прислушивался к хриплым бормотаниям автомобиля, и вскоре заметил вдалеке человеческую фигуру.
Ракита курил и смотрел в сторону болота, но что он там высматривал, нельзя было различить за распустившимся живым забором высоченной камышовой травы.
Предчувствуя самое нехорошее, взволнованный Кормак с перекосившимся от напряжения лицом побежал к шоферу. Бежал, спотыкаясь. Сердце в ушах громыхало. И уже рядом с Ракитой, беспечно распускавшим дымные кольца, все опасения подтвердились.
Мужчины наблюдали уходивший на дно болотной трясины служебный автомобиль со сломанной голостанцией внутри. С эротическим журналом в бардачке. Со вскрытым гробом в кузове.
Разгневанный Кормак готов был с кулаками наброситься на шофера, сбить его с ног и повалить на землю, но вовремя одумался, представив, как после драки будут оба выглядеть, вымазанные в грязи и земле.
Нецензурная ругань Кормака разносилась по всему болоту. Даже Ракита удивился некоторым неизвестным для него матерным ругательствам, хотя всегда считал себя знатоком в этом.
- Кретин! Идиот! Ты понимаешь, что ты наделал?! - Вдоволь накричавшись, Кормак сбавил громкость, перешел на более спокойную интонацию. - Тебе голову лечить надо, понимаешь?
- Понимаю. - Безразличным голосом произнес шофер.
- Нет, ни черта не понимаешь! Зачем ты это сделал? Как будто у нас проблем не хватало?
- Теперь нет никаких проблем.
От такого невинного ответа Кормак окончательно сломался, и отвесил гулкую и неприятную пощечину Раките. Сигарета вылетела из его рта и отправилась в недолгий полет.
Не дожидаясь запоздалой реакции шофера, Кормак ринулся в болото вытаскивать машину, сразу же по пояс провалившись в трясину.
Ракита, очухавшийся от обидной пощечины, с нелепым кряхтением оторвал сухую ветку и рванулся на помощь. Кормак, застывший в зеленой жиже, не мог пошевелиться и медленно тонул.
Ракита протянул ему один конец ветки, и когда тот крепко ухватился за нее, стал тащить утопающего на твердую землю.
Вскоре оба сидели на дороге. Озлобленные друг на друга, грязные, уставшие. В качестве акта примирения Ракита протянул товарищу сигаретку. Тот взял ее без какого-либо удовольствия.
Кормаку было стыдно за свой необдуманный поступок, но гнев на Ракиту, затопившего автомобиль, все еще не отпускал. И потому, когда шофер докурил, поднялся, и в очередной раз засвистел, Кормак вскочил и злобно гаркнул на него:
- Когда ты заткнешься уже, наконец? Хватит свистеть, соловей хренов! Музыкант недоделанный!
- Мне музыка нравится, музыку не трогай! У меня все детство за стеной была одна лишь родительская ругань вместо музыки. - Ракита вздохнул, поднял голову, словно обращаясь к небу - Вот когда люди научаться решать вопросы не руганью, не пощечинами, а музыкой, тогда и ничейных людей не будет.
- Каких-каких?!
- Ничейных, не раз повторил уже.