– Знаешь, как называют тех, кто одних девочек строгает?
Ответ последовал обескураживающий:
– Раз ты мастак, приходи вечером ко мне и попробуй. Если у тебя получится мальчик, попьём пивка за мой счёт.
В довершение сказанного – старшину звали Владимир Ильич.
На бумаге борьбу с пьянством в армии вели, разумеется, непримиримую, а на деле бархатно-мягкую, с осознанием неизлечимости болезни. Но формально какие-то меры против этого недуга должны были применяться. И вот замполит нашего батальона, мужик недалёкий, который тоже был не прочь иногда поддать, решил побеседовать с Дукасом на эту тему по-отечески. Сел с ним в курилке на лавочку и стал говорить, как после оценил его речь Слава, пошлости. В частности, вещал он о нравственном облике советского офицера, о его ответственности перед товарищами, о необходимости радеть за честь батальона и далее в том же духе. Поведение Дукаса замполит назвал безответственным и закончил торжественно:
– Порядочный офицер не должен так себя вести!
На что Слава сказал:
– А вы попробуйте.
Замполит опешил:
– Что попробовать?
– Быть порядочным.
Если бы в этот момент у замполита оказался пистолет, думаю, он пристрелил бы Дукаса. А Слава спокойно и с любопытством наблюдал, как человек впадает в бешенство.
С комбатом отношения у Дукаса сложились устойчиво антагонистические – оба друг друга возненавидели.
– Этот психопат хочет меня заставить вовремя приходить на службу, – возмущался Слава, – мозгов не хватает понять, что я не служака, что приличному человеку прежде надо опохмелиться.
Пару раз комбат сажал его на гауптвахту, затем перестал.
– Во подлец! – говорил он про Дукаса, – умудряется гауптвахту превратить в санаторий. Ему женщины туда посылки шлют!
Однажды подняли нас по тревоге в шесть утра и повезли на стрельбище. Офицерам выставляли оценки по стрельбе, и в соответствии с полученными результатами выводились показатели в целом по батальону. Славе пришлось ехать не похмелившись. Можете представить, какая это была для него пытка. В машине он начал брюзжать:
– Подняли ни свет ни заря, везут на какие-то б… стрельбы… не наигрались в войну, засранцы…
Всю дорогу он изнывал, а когда прибыли на место, комбат велел ему оставаться в машине и не высовываться. Кому-то из офицеров было поручено стрелять вместо Дукаса.
– Испортишь дрожащими руками наши показатели, алкаш хренов! – рявкнул на него комбат.
– Боится, гад, что пристрелю его, – буркнул Слава.
Показатели нашего батальона неожиданно оказались лучшими в дивизии. По возвращении в часть комбат построил офицеров и поблагодарил всех за высокий процент попадания в цель. И вдруг послышался голос Дукаса из строя:
– А что им не попасть, коли все трезвые.
Даже комбат расхохотался.
Женщин Слава предпочитал исключительно замужних – заводил связи преимущественно с офицерскими жёнами и, как правило, заметно старше себя. Ему даже удалось привести женщину в офицерскую гостиницу. Такой трюк в среде молодых лейтенантов считался высшим пилотажем. О похождениях Дукаса ходили слухи. В частности, упоминали жену одного майора из танкового полка, а через некоторое время стали говорить о его сожительстве с женой капитана из того же полка. Слухи распространялись быстро. Женский персонал батальона называл его бабником, мужчины употребляли более точное словцо. Даже комбат однажды после окончания офицерского совещания решил в шутку завести с ним разговор на эту тему:
– Говорят, ты ходок. Поимел всех офицерских жён танкового полка, теперь к нашим жёнам подбираешься?
Дукас ответил в своей манере:
– Можете не беспокоиться, ваша жена не в моём вкусе.
Сначала мне казалось, что Слава сам распространяет о себе слухи. Он мог по пьяной лавочке рассказать любую небылицу. Убедительно и красочно. Но однажды он явился в гостиницу с разорванной губой и переливающимся лиловым фингалом под глазом.
– Что случилось? – спрашиваю.
– Это животное, эта невежественная скотина сломала мне ребро!
– Кто?
– И это вместо благодарности! Представляешь? Мало того, что я добросовестно исполняю его функции…
– Чьи функции?
– Этого недоумка, который, забыв о супружеском долге, неделями колесит по полигонам, затем неожиданно является, когда я в поте лица выполняю его обязанности, в самый, можно сказать, ответственный момент и лезет на меня с кулаками. Где справедливость? Жену избил! Животное! Мне кажется, ревность присуща только убогим. Бедная женщина! Я намерен навестить её и утешить.