Но там, на полу было и ещё что-то. Из-за спин непрошеных гостей виднелось новоприбывший заметил распростёртое на полу тело. Прежде, чем к вошедшему успели повернуться, из-под плаща вылетела рука в дугообразном широком жесте. Пол комнаты разрезало по горизонтали ядовито-синей вспышкой. Когда свечение погасло, доселе стоящие уже лежали. Из рассечённых пополам тел сбивчиво хлестала кровь. Человек сбросил свою хламиду, не заботясь более о её дальнейшей судьбе, и быстрым неровным скачком подбитого стервятника оказался у окна.
В то же время уже тлеющая деревянная стена воспламенилась, и новый источник света выхватил из полутьмы лицо мужчины. Не молодое и не старое, одно из тех лиц, которые в профиль кажутся на много худее и острее, чем в анфас. Бросались в глаза и яркие волосы, блёклые в полутьме, на свету полыхавшие раскалённой медью.
Телом же оказалась женщина. Она лежала спиной к двери, завалившись на бок, сгорбившись и прижимая к груди - тут незнакомец шумно вздохнул - ворох светлых пелёнок, из которых доносилось подобие детского плача.
В утробе дома раздались громкий топот и крики. Человек обернулся. Без сомнения, сюда приближались люди. Он крепко сжал челюсти и рукой указал на тлевшую стену. Грохоча истлевшими брёвнами, она обвалилась, полностью забаррикадировав дверной поём. Теперь пламя плясало в метре от ночного гостя. Оно набрасывалось на разбросанные по полу щепки и одежду людей, как изголодавшийся цепной зверь. Запах палёной одежды вскоре сменил тошнотворно-сладкий аромат подкопчёного мяса.
Почти зажмурившись, человек нащупал на шее у мертвой женщины что-то, и резко дёрнул. Ребёнок вёл себя на удивление спокойно. Несмотря на то, что дым отчаянно ел глаза и копотью оседал в лёгких, младенец только беспокойно пыхтел и похныкивал. Снова послышались крики. Кто-то с отчаянной настойчивостью ломился комнату, разводя за импровизированной баррикадой шумную суету.
Не вставая с колен, маг ощупью нашёл горящую головню и, несмотря на лизавшее руки пламя, поднял её. Сквозь нараставший гул вконец озверевшего пламени слышался треск рушившегося дома. Человек поудобнее перехватил полыхающую деревяшку и вещицу, снятую с шеи трупа, и поднял их над головой. В сущем хаосе, где уже почти не осталось кислорода и жар проникал в каждую клеточку тела, человек в чёрном рявкнул, перекрикивая рёв пожара:
-Iter per yempus et spatium,
In ponte consterni, nisi stellas,
Felem Nifimril iube me desiderat!
Огонь вокруг него расступился и взвился до потолка. По лицу человека катился пот, его трясло. Он сделал последнее усилие, замахнулся, заведя сцепленные горящие ладони с содержимым за спину, и изо всех сил ударил ими об пол перед собой...
В его колени врезался снег, холодный и мокрый. Игривые снежинки путались в остывающих волосах. Человек поднял взгляд. Он увидел огромную пустынную площадь, окаймлённую далёкими зданиями причудливой формы,серое, неприветливое небо- то ли рассвет, то ли закат. Прямо перед ним простёрлась далеко вверх высокая, увенчанная ангелом стела, почти невидимая за водопадом бесновавшихся снежинок.
Человек обернулся на лежащих тут же ребёнка и мёртвую женщину. В одной его руке невозмутимо-ровно горела головня, в другой светился крохотный, размером с фалангу большого пальца, камешек на порванной цепочке. Неловко действуя одной рукой, маг поднял на колени младенца. Держа горящую деревяшку в одной руке, он сунул камешек в ворох промокших одеял. Как будто из сна до них донёсся треск и грохот- это где-то там, в другой вселенной, рушилось охваченное пламенем здание. Человек торопливо, но не без грации элегантного дикого животного, уложил ребёнка в снег, встал, взмахом руки поднял тело женщины в воздух. Последний раз взглянул на оставленный им свёрток, кивнул то ли трупу, то ли застывшей немой стеле. Поднеся ко рту горящую головню, он задул её и исчез, оставляя после себя лишь стремительно заметаемые снегопадом следы на снегу.