— А что может быть?
— Говорю же, не могу представить. Или окажетесь на своем уровне. Или исчезнете. Или вообще ничего не произойдет. Но лучше не рисковать, так как в последнем пункте я уверен меньше всего. Надо проконсультироваться на эту тему у специалистов. Не выходите из квартиры.
— То есть, мы снова откатываемся назад?
— Получается — да. Вот только непонятно, на какой день. Или год. — И Хиро нажал на «отбой».
— Смотри, светает! Или, наоборот, темнеет! — Амаль подскочил к окну. Агата подошла следом.
— Похоже на утро. Мы тогда уже оказывались в утре. Как это еще можно сказать: оказывались утром? Но неважно. Что-то около шести часов утра шестого июня.
Агата включила новости, и выяснилось, что она не ошиблась: снова начинался день шестого июня.
— Это какой-то слишком бесконечный день! — застонал Амаль и заворочался на диване, с которым уже успел подружиться.
Заехал Хиро. Немного походил по квартире, словно проверяя, все ли в порядке, поговорил о пустяках и снова исчез.
Агата пыталась что-то читать, Амаль практически целыми днями спал.
— Ты знаешь, — философствовал он, — сон это лучшее из занятий. Когда я, наконец, уйду на покой, я посвящу ему большую часть жизни, однозначно.
Временами на него нападала депрессия, и он начинал уговаривать Агату выйти на улицу.
— Слушай, я уже не могу, — маялся Амаль. — Я сойду с ума в этой квартире. Может, хоть сходим куда-нибудь! Сколько же можно! Все равно же бездельничаем!
— А если перезагрузка!
— Да не каждый же день перезагрузки у них! Да, может, и не будет ничего нам от этой перезагрузки! Да и вообще, я уже настолько офигел тут, что готов рискнуть! Пошли, а? Ну, пожалуйста! Я вот даже на колени встану!
Амаль неловко опустился на колени перед Агатой. Та посмотрела на скорчившуюся жалобную фигурку, затем бросила взгляд на манящее небо за окном и махнула рукой:
— Ну пошли, что ли, выйдем, только недалеко. Я бы вообще никуда не ходила, а просто полежала бы на траве. Ты видел, какая здесь у них трава? Как настоящая! Прямо во дворе. Надеюсь, я этим никого не шокирую. Ой!
В кармане у Агаты завибрировал коннектор.
— Слушаю. Мы собирались выйти во двор… Понятно. Спасибо, что предупредили.
— Опять?! — практически заорал Амаль.
— Да, Хиро говорит, что сейчас опять будет перезагрузка.
Амаль схватился за голову и пошел на свой диван.
И снова потянулись бессмысленные дни. Амаль ходил по квартире, словно тигр по клетке, и каждые двадцать минут заказывал что-то в пневмодоставке. Это отвлекало его минут на пятнадцать.
— О, какой вкус! Агата, это абсолютно удивительно! Попробуй!
— Да пробовала я это сто раз!
— Да оно там было вовсе не такое! Ну попробуй, умоляю!
Агата в итоге пробовала, высказывала дежурное восхищение, и Амаль снова терял интерес к жизни:
— Нет, блин, ну не могу я это есть. Мне выйти надо! На свободу! Нельзя же здесь сидеть вечно! Этот Хиро, наверное, просто забыл про нас! Или его арестовали! И мы здесь рано или поздно сойдем с ума!
Агата пару раз набирала телефон Хиро, тот подтверждал, что пока ничего не знает, и разговор на этом заканчивался. И снова тянулись бесконечные часы и минуты. Когда Агата, утомленная не столько несвободой, сколько неизвестностью, уже почти приняла предложение Амаля отправиться поесть в кафе, появился Хиро. Он был весьма весел, хотя его лицо и было землисто-черного цвета. Он принес с собой бутылку шампанского, не говоря ни слова, разлил ее по стаканам, молча чокнулся и спросил:
— Выспались?
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Это хорошо. А теперь посплю я. Заслужил.
И выковырнул из уха маленькую горошинку:
— Агата! Теперь ты можешь это слушать. Как говорит внезапно нарисовавшийся наш источник в НСБ — где Воронов, который Лебедев, они не знают. Ищут его. И, кстати, все наши шалости списывают на его команду. Что за команда — человек точно не знает, но в НСБ считают, что у него есть какая-то банда. Бред, думаю, но тем не менее. Это нам на руку.
После этого Хиро откинулся на диван и мгновенно уснул.
Агата с Амалем на цыпочках вышли из комнаты, и Амаль исполнил в коридоре целую пантомиму, показывая, что у него уже нет никаких сил оставаться в квартире, и он либо сойдет с ума, либо покончит жизнь самоубийством. Агата попыталась в ответ исполнить свою пантомиму: показала на ухо, показала на сердце, попыталась изобразить руками что-то большое, а потом просто сказала: