— Ты не пробовала вновь взять их под контроль?
Сестра развела руками.
— А как? Чем? У меня не осталось инструментов. Я, когда сюда вернулась, кое-как придумала, как оттеснить их от реки и не заражать её личинками. Ты бы видела, что происходило ниже по течении каждую весну!
— На том берегу я видела мужчину, — медленно сказала Ан. — Он повелевал твоими питомцами. У него было три ошейника и свисток.
Красавица замерла.
— И всё?
— И брелок с твоим гербом. Красивый такой.
Сестрёнка медленно кивнула.
— Значит, он до сих пор жив.
— Кто?
— Ты его не знаешь. Парень из нам подобных, но другой семьи. Он пришел сюда семь лет назад приручать тварей. Я попыталась его сначала отговорить и оставить при себе, чтобы он приносил настоящую пользу. Но он то ли не поверил, что я — это я, то ли счёл, что могущественней меня, то ли у него были свои амбиции… Он ушел на тот берег и больше я о нём не слышала.
Ан медленно кивнула.
— Ты знала, что у него есть подобные инструменты?
— Да. Он показал мне один ошейник, я его выкрала и уничтожила, тогда он и сбежал от меня. Я жалею, что не обыскала его сразу. Говорят, он начал размножать тварей?
— Да. У него была семья шептуний.
— Плохо. Сколько их? Придётся устроить рейд на ту сторону. А я, глупая, думала, что пути через город захирели из-за того, что не севере мост навели. А тут вот оно что!
Ан кивнула.
— Жаль, что тебе не удалось их сразу уничтожить.
— Я тысячу раз жалела об этом. После того, как мою лабораторию уничтожили, а город покинули, я потерялась и… прошло много лет, прежде, чем я нашла папу и вернулась домой.
— Как много? — Ан наполнила бокал вином.
— Много. Не смотри так, я правда не знаю. О многом я узнала от других. О Рем и её отце, например. Ты же помнишь их? Не смотри так, ты должна помнить Рем! Дочка Строителя, подкидыш, ты с ней жила.
— Я помню, — Ан сделала долгий глоток. — Что с ними стало?
— Они погибли. Рем от вируса, Строитель наложил на себя руки. Тётушка, Жадина, была рядом и всё видела. Она сказала, что если бы дядя не убил себя сам, то кому-то из нас пришлось бы оказать ему эту последнюю милость. Он её так любил, как наверное… не знаю. Никогда бы не подумала, что приёмного ребёнка можно так любить.
— Мы все, если разобраться, по сути приёмные. И не всех нас любили.
Красавица пожала плечами и откинулась на спинку своего стула. Её пышные волосы были ещё влажными, и она собрала их на затылке.
— Отцу я была родной. Куда уж роднее. Меня создали специально для него… Ты никогда не думала, что всё могло бы сложиться по-другому?
— Если бы не вирусы? Да, много раз.
— Нет, я не про них. Да, хорошо, чтобы их не было, но ещё раньше. Что, если бы мы попали не к тем отцам, что у нас были? Мой… папа был хорошим, пусть и строгим отцом. Я любила его. И до сих пор люблю. Но что было бы, если бы меня отдали Первенцу? А ты…
— Я тоже люблю своего отца, а он любил меня.
— Да, я помню. Он был… своеобразным. Но… ты никогда не думала, что бы было, если бы Строитель не взял Рем и не отказался от тебя?
Ан не ответила и молча допивала вино.
— Ты понимаешь, о чём я?
— Я не помню.
— Тебя ведь делали, как дочь Строителя. А он предпочел тебе Рем. Папа говорил, что он подобрал её на улице. Как кошку.
— Да, она мне тоже об этом рассказывала. Ей было шесть лет. Только не на улице, а в приюте. Она была дочерью его друзей.
— Это всё равно мало что меняет. Он отказался из-за неё от тебя. Но… вот представь, если бы он вырастил тебя, а не Рем? Что бы было?
— Это невозможно, — Ан снова рыгнула. Запах стал сильнее. Что ж, стоит завязать с вином. Жадность её погубит.
— Почему?
— Потому что меня растил мой отец. Тот, кому я предназначалась.
— Брось. Дедушка не стал бы отдавать ребёнка кому-то вроде твоего отца… Уж прости, его репутацию знали все! Он ничего так и не добился в жизни, мотался туда-сюда, как неприкаянный. Я старше тебя, сестрёнка, и я видела, что было до твоего рождения. Он… ну подумай сама, мы не простые люди. Дедушка сумел создать… ну просто лучших людей, нас. Мы не сверхлюди, но всё же мы чуть-чуть получше большинства. А Зверь?
Ан снова рыгнула. Красавица беспокойно свела брови.
— Ты в порядке?
— Да. Скоро всё пройдёт. Так о чём же ты, а, об отце. Ты просто всего не знаешь, сестрёнка. Меня создали именно для папы, а даже если нет, то мне плевать. Это не важно, на самом деле. Меня создали специально для папы, знаешь почему? Потому что папа попросил. У дедушки.
— И он послушался? Ан, это невозможно.
— Нет, возможно. Видишь ли, папа не выбирал себе жизнь. Он не с трудом читал, его просто не научили. Его не учили говорить, его не учили писать и считать. Смотрели, что с ним будет. Мы же не люди, помнишь? Ты знаешь, что человек может научиться говорить только в детстве? Если лишить человека людского общества, то он не станет человеком. Дедушка позволил им проверить, что будет, если такого особенного человека не учить. Думаю, ему самому будет интересно, — Ан сдержала рвущийся из желудка поток. Помолчала. — Он потом раскаялся в том, что сделала, как говорил. Сказал, что был вынужден им отдать отца, хотя изначально хотели провести эксперимент над тремя. Но твоего отца и дядю он не отдал, пожертвовав только одним из братьев. А потом папа научился говорить, читать и считать. Даже умножать в уме. Этому уже я его научила… Ему было трудно, но он пытался. И дедушке было стыдно за то, что он сделал, поэтому, когда папа попросил, он сделал меня для папы. Точь-в-точь как папа, идеально ему подходит в дочки. Например, терпеливая и крепкая, чтобы сразу не угробить. Стойкая к ядам, например.
Ан всё же не сдержала отрыжку.
— Что ты насыпала мне в вино, а, сестрёнка?
30
Этот уголок мира выглядел нетронутым катаклизмами и упадком. Пологий спуск с нагорья к морю был усеян, как косточками, домами для летнего отдыха. Круглые, с наклонными стенами и фигурными окнами, широкими террасами, изогнутыми и плоскими крышами, бассейнами и лестницами к морю. На бетонных стенах даже сохранились следы некогда яркой раскраски.
Но стоило подойти ближе, дома теряли своё очарование. Они были давно брошены, стены осыпались, бассейны и террасы заросли травой и мелкими кустами. Жилым выглядел только один дом. Около заполненного дождевой водой бассейна был разбит огород и небольшой цветник. Перед расчищенной террасой лежали аккуратно сложенные дрова из морского мусора. Кел уже добрался до огорода и лёг около ягодных кустов. Хозяин дома его не видел. Он складывал в поленницу обглоданные морем сучки. Рядом стояла самодельная тачка и колода с топором.
Ан не спешила давать о себе знать, а высокий худощавый мужчина не обращал на неё внимание. Он был одет в широкие полотняные штаны и лёгкую куртку, а волосы спрятаны под вязаной шапочкой. В городе Ан сказали, что он подрабатывает мелким ремонтом, целительством, а ещё они иногда звали его судить свои ссоры. Почему? Потому что он пришел сюда пятьдесят лет назад, а то и больше, жил тихо, мирно и помогал людям. Наверняка он святой человек.
Но грабить его Ан настоятельно не советовали. Сказали, кто пытался, ни разу ещё не вернулся назад. Да и кто проживёт пятьдесят лет без людей и не состарится ни на день?..
Ан грабить отшельника не собиралась. Вряд ли у него есть хоть что-то ценное для неё. Зато информация — вполне, особенно если он тот, кого она в нём узнала.
Наконец-то хозяин домика разогнулся и огляделся. Сначала он посмотрел на небо, потом в сторону моря, о чём-то задумался. Потом он оглянулся на нагорье и заметил Ан. Мужчина, помедлив, приложил ладонь к бровям, чтобы защититься от летнего солнца и лучше разглядеть незнакомца. Ан так же неторопливо спускалась к нему по скользкой мощёной дорожке.
Не доходя до первой грядки нескольких шагов, Ан остановилась. Хозяин сделал шаг навстречу. Ан заметила, как напряглись его мышцы, а левая рука с топором вздрогнула..
— Ты кто? Что тебе здесь надо?
Ан медленно подняла руку и сняла сначала личину, потом опустила респиратор.
— Привет.
Брат уставился на неё, как на привидение.
— Не узнал?