Робот-наблюдатель в углу класса сказал громким металлическим голосом: «Не разговаривать».
— И, — закончил мысль Дональд, — тебе не надо будет ходить в школу. По крайней мере, вот в такую, где учителя видишь разве что на экране. Где с ней нельзя встретиться и поговорить в реальной жизни. Она сама рассказывала, что учит еще девять классов.
— Мне нравится в школе, — ответил Ник. — И мне всегда кажется, будто мисс Джут по правде меня видит и говорит прямо со мной.
— Иллюзия, — сказал Дональд голосом человека, который знает все — или думает, что знает.
— Если не прекратите разговаривать во время урока, — сказал робот, — я вызову полицию.
Ник знал, что робот-наблюдатель только грозится; это говорила запись глубоко в его механизмах. На самом деле робот ни разу не вызвал полицию за все годы, сколько здесь учился Ник.
«Правда ли я хочу на другую планету? — спросил себя Ник, нажимая на кнопку «А» на парте. — Стоит ли так поступать только ради Горация?»
Хороший вопрос. Ответить на который он сейчас не мог.
Глава 2
В тот же вечер, вернувшись домой из школы, Ник обнаружил в гостиной высокого брюнета с чемоданом. Раньше Ник его никогда не видел.
— Вы антизверятник? — спросил мальчик, чувствуя, как забилось от страха сердце. Он поискал глазами Горация, но того нигде не было. А вдруг антизверятник уже схватил кота; может, Гораций прямо сейчас сидит в чемодане. Хотя чемодан был маловат, так что это маловероятно.
С кухни откликнулась мать Ника:
— Это мистер Деверест, Ник. Он из газеты. Хочет взять интервью у твоего отца. — Она вошла в гостиную, вытирая руки. Ее лицо светилось от радости. — Он напишет про ситуацию Горация и что с ней можно сделать.
— Откуда вы узнали про Горация? — спросил Ник мистера Девереста.
— Есть методы, — сказал с улыбкой мистер Деверест. Он оглядел комнату, поднял одну серую бровь. — Кота нигде не видно. Он что, на улице?
— Мистер Деверест сфотографирует Горация, — сказала мать. — Чтобы пробудить в обществе сочувствие.
— Кот на улице? — повторил мистер Деверест, взяв чемодан и доставая из него фотоаппарат и диктофон.
— Гораций не выходит на улицу, — ответил Ник. — Только один раз вчера, но это была ошибка. — Он не знал, стоит ли показывать Горация газетчику. Чем меньше внимания привлекал кот, тем лучше — по крайней мере, так часто говорил отец. Но со вчерашнего дня все изменилось.
— Ник хочет дождаться, когда с работы вернется отец, — объяснила газетчику мать. Мягко положила руку на плечо Нику. — Если Пит разрешит, мы покажем вам кота.
Но как раз в этот момент Гораций появился в гостиной. Он услышал голос Ника и, как обычно, вышел его встретить.
— Не очень-то большой кот, — сказал газетчик с каким-то разочарованием.
— Вы просто давно их не видели, — сказал Ник. — Вообще-то Гораций довольно большой.
Гораций искоса бросил на газетчика подозрительный взгляд. Остановился и сел, не заходя в комнату дальше.
Самому Нику кот казался огромным, но по правде Гораций был недоростком. Как ни странно, при этом у него был двойной подбородок — валик белого меха от уха до уха. Почти весь он был черный — весь, кроме животика, лапок и того же пушистого двойного подбородка… и вдобавок белой маски, как у бандита, накрывающей нижнюю часть мордочки. Повадки у Горация были важные — как будто он внимательно продумывал каждый свой шаг перед тем, как его сделать… или не сделать, как сейчас. У него росли необыкновенно длинные белые усы с обвисшими концами, придававшие внешность мудреца — старца большого ума, который не бросает слов на ветер; кот как будто за всем наблюдал, всех и всё понимал, но от себя ему добавить было нечего. Всё понимал, но не комментировал — словно отстранился от мира.
Когда-то — особенно в первый год жизни — Гораций задавал Вопрос. У него была привычка садиться перед человеком, поднимать зеленые глаза — круглые и выпуклые, как пришитые стеклянные пуговки, — и уголки его маленького ротика опускались, как от беспокойства. Наморщив лоб от раздумий, кот издавал баритоном одно-единственное «мяу», а потом ждал ответа — ответа на Вопрос, который никто не мог постичь. «Что это спрашивает Гораций?» — рано или поздно говорил каждый в семье. Кот каждый раз ждал ответа, но, конечно, не дожидался. Мало-помалу, через несколько месяцев, он перестал задавать Вопрос. Но бывшей озадаченности не потерял по сей день.
Теперь Гораций приглядывался к газетчику со своей традиционной озабоченностью. То было не простое замешательство; Гораций не спрашивал: «Кто вы?» или «Что вы тут делаете?». Он словно хотел узнать что-то серьезное — может, даже философское. Но, увы, его Вопроса не понять никому. Уж точно не газетчику; мистер Деверест отреагировал на пытливый взор кота с тревогой — как и все при встрече с Горацием.