- Это просто волшебство, - скромно пошутил Николас.
- Конечно, - рассмеялся Сэтт и сразу умолк, посерьезнев. - Магия. Завтра она мне понадобится.
- Я все-таки настаиваю, что ты должен взять меня с собой, - упрямо тянул Николас. - Хоть ты и уверен в себе, даже старый Ник не может знать, каков будет исход.
- Вот именно, и ты должен быть людьми. Шансов, что где-то что-то пойдет не по плану, очень мало, но если такое произойдет, ты возьмешь на себя мои обязанности и позаботишься о других. Еще не случалось в истории долины такого, чтобы мы проигрывали бой. Не проиграем и теперь! Пообещай, что не станешь мне мешать и сделаешь то, о чем я тебя сейчас попросил.
- И помни, ученик, что нарушение клятвы, данной магистру, чревато жестокими последствиями, - шутливо скопировал Сэтт голос старого Ника, их учителя.
- Как скажешь, Сэтт, - простодушно ответил Николас. - Клянусь.
- Передай всем, чтобы, в случае чего, бежали сюда, фундамент и стены крепкие, они выдержат, а склады ломятся от запасов еды и воды.
Глава 12.
Больше не было никаких послов и предупреждений. Предчувствие скорого финала не давало Сэтту покоя в последнюю ночь перед сражением. Он провел бессонную ночь, стоя у окна и глядя на восток. Там занималась заря. Следовало выдвигаться.
Сэтт видел внутренним взглядом, как части армий пришли в движение, сотники загудели в сигнальные рога, рыцари раздают направо и налево команды. Небольшие, хорошо вооруженные отряды выступили к южному проходу в долину.
А там, на покрытом свежим инеем, обдуваемом всеми ветрами холме стоял защитник. Левая рука взметнулась вверх, с чудовищного пальца сорвалась блескучая молния и устремилась вверх. Небо вспыхнуло всеми цветами радуги, почва всколыхнулось под ногами идущих воинов и покрылась глубокими трещинами. Боевые отряды в замешательстве остановились. Теперь их предводители по-иному взглянули на одинокую фигуру у врат Альбергроува. Но было уже поздно, отступать нельзя, воля короля священа, и приказ отдан. Снова запели рожки, воины продолжили путь.
С каждым шагом что-то менялось в природе. Казалось, она сама всеми силами сопротивляется проникновению чужаков. Набежали и сгустились тучи, задула ледяная вьюга. Землю сковал лед, который не давал идти, холод вгрызался в тела воинов с такой свирепостью, будто они идут не считанные минуты, а недели или даже месяцы, пробиваясь сквозь пургу и снежные заслоны.
Лютый холод словно кинжалами резал бойцов отрядов, проникая вглубь, до самого сердца. Они кричали от боли, но не смели ослушаться своих командиров. Много воинов полегло в те недолгие минуты, что они пытались приблизиться к подножью холма.
Тогда вперед выступили закутанные в медвежью шкуры огромные люди. Он рычали, как медведи, размахивая гигантскими топорами и усеянными осколками обсидиана дубинами. Но и они не имели успеха: едва дикари приблизились к холму, небо разверзлось множеством провалов, их которых вниз обрушились потоки лавы и горящей серы. Бородачи пытались атаковать, но не выдержали чудовищного жара и с воем разбежались. Не более десятка их вернулось в стан врага.
Обе армии продолжили попытки. То одна из них, то другая засылала своих лучших бойцов. Но у Сэтта всегда было что-то новое, свежее, чем он встречал их. Вееры смертоносных стилетов взрезали ряды закутанных в ткань, невероятно ловких людей востока, хищные иллюзии и призраки с гиканьем врубались в толпы бегущих и сеяли немыслимое по масштабам разрушение. Молнии, белые и синие, что бесконечным потоком лились с грозного неба, живьем зажаривали тех немногих, кому удавалось спастись. Округу наполнили вонь горелого мяса, стоны раненых и крики агонии умиравших в страшных муках. Но ни одна из сторон не отступала.
В бой вступила элита короля — его рыцари, порченные. Против них Сэтт применил нечто необычное, чуждое Альдергроуву: повеяло гнилью, сладковатым трупным запахом. Зловоние усиливалось волнами, нарастало, пока вдруг кто-то из рыцарей не завизжал резко и противно. Лошади под всадниками заржали и судорожно заметались по полю. Кто-то валился им под ноги, гремел металл. Послышались новые крики, еще более ужасные. О бое и маге на холме рыцари позабыли. Один за другим они стали поднимать забрала и избавляться от лат с такой поспешностью, словно от этого зависели их жизни. И правда, лица бойцов сплошь усеивали сочащиеся гнойники, гниющая кожа облезала клочьями, как у линяющих змей, жижа в глазах вскипала, и они лопались с мерзким влажным хлопком, из распадающихся на части тел вываливались дымящиеся на морозе внутренности. Всю эту толпу закованных ранее в доспехи людей охватил дикий, животный страх. Они бросились бежать, назад, к своим, но те их не приняли. Возможно, опасаясь вспышки болезни в лагере, а, может, и по другим причинам, лучники открыли стрельбу по рыцарям и уничтожили их всех. Король со скорбью наблюдал за исходом битвы.