Прошка поглядел на сосредоточенное лицо Тимофея и, чтобы не мешать, вышел на кухню, подтянул гири на ходиках, подобрал на совок выпрыгнувшие из решетки самоварного поддона угольки, сел, закурив большую самокрутку из махорки.
Через двадцать минут (Прошка заметил это по ходикам) Варнаков позвал теплым приятельским голосом:
— Иди, Прохор, расписаться надо. — Когда протокол был прочитан, спросил: — Все правильно? Ничего не перепутал?
— Чего тут путать-то. Виноват, конечно… думал, обойдется. — И Прошка расписался.
— Теперь на заседании сельсовета оштрафуем тебя, и тогда внесешь штраф. Вот так! — Свернул протокол, спрятал в карман, застегнул клапан на пуговицу и прижал еще рукой.
15
Вместе с Перепелкиным, вернувшимся с областного совещания агрономов, приехала в Усовку жена Венкова.
Сорокалетняя Тамара Николаевна была женщиной того типа, какой нередко встречается в Поволжье, где мешалась русская кровь с татарской. Невысокая, с плотным торсом и почти прямыми плечами, она казалась ниже своего роста. На лице ее были приметны округлости скул и необыкновенно большие карие глаза под русыми бровями.
О своем приезде она не известила, чтобы неожиданным появлением доставить больше радости мужу и сыну.
— Я могу пробыть четыре дня, — предупредила она, едва встретясь с мужем. — Хоть потоп, а через четыре дня должна быть на работе.
Мужа и сына нашла она очень худыми.
— Да вы что, ничего не едите, что ли? — строго выговаривала она им.
Не теряя времени, она в день приезда проверила продукты, добавила привезенные из города и принялась варить, жарить, парить, стряпать пироги, ватрушки, блины. Потом перестирала белье, купила дешевенькой материи в цветочках и сделала занавески на окнах.
— Вот так будет поуютнее.
— Пожалуй, — согласился Николай Семенович.
— У-гу, — кивнул Алексей.
На другой день приезда Тамары Николаевны Перепелкины пригласили Венковых на чай. Уже стемнело, когда они вышли из дому. Неуверенно накрапывал мелкий дождь.
— Барометр не соврал, — сказал Николай Семенович, ведя жену под руку и посвечивая иногда под ноги карманным фонариком. — Ждали снега, а на дождь поворачивает.
— Случайная тучка, Коля.
— Может быть. Но дождь не помешает: влаги в почве мало, для хлебов надо бы побольше.
— Ты, наверное, на все смотришь с земледельческой стороны?
— Почти на все. Так пропитался этими заботами, что, кажется, уж не осталось в душе места ни для чего другого. Может, потом, когда наладятся дела, когда будет поспокойнее…
— Не мечтай, Коля. Верно сказал поэт: «Покой нам только снится».
— А какой поэт?
— Не знаю.
— Блок. Александр Блок, Тамарочка. — И Николай Семенович продекламировал: — И вечный бой! Покой нам только снится.
Перепелкины, снимавшие квартиру в доме бездетного колхозника, встретили Венковых у ворот.
— А то не найдете к нам дорогу, все закутки, закутки, — сказал Сергей Васильевич.
И он повел гостей сначала под низким навесом, потом двором, затем под ветвями дерева, потом на веранду, где было два входа в дом.
— К нам налево, в эту дверь.
Первые минуты прошли в том, что знакомились женщины друг с дружкой, задавались обычные вопросы о здоровье, а потом уселись за стол, накрытый по-деревенски неприхотливо.
— Как вам понравилась Усовка? — спросила хозяйка Гостью, кладя ей на тарелку треугольнички сладких пирогов.
— Обыкновенное село. Есть села хуже, есть лучше.
— Будет Усовка хорошим селом, — вмешался Венков. — Не так скоро, конечно.
— А вы привыкли здесь? — Тамара Николаевна глядела в глаза Валентине Михайловне и видела только блестящие толстые стекла, а за ними темнеющие черточки. «Как она близорука», — подумала Тамара Николаевна и стала смотреть на жесткие, сухие губы Перепелкиной.
— Все бы ничего… Детей у нас нет, нам не надо держать корову, как некоторым приезжим специалистам, поросят или кур… Много ли нам надо? Оба работаем. Квартира, конечно, без удобств, но и с этим смирились. Но очень трудно работать. Я уж не говорю про Сережу, он дома почти не бывает, все в полях да в конторе. А мне в школе очень трудно.
— Да, профессия учителя сложна.
— Это само собой разумеется. Тамара Николаевна. — Склонившись низко к столу, Валентина Михайловна жалостливо попрекнула мужа: — Что же ты, Сережа, плохо ухаживаешь за гостями. Налей им свежего чаю, а то этот остыл. Ешьте, пожалуйста, пироги-то, варенье берите, не сама варила, а хорошее. — Направив очки на Венкову, она вернулась к разговору о школе: — Хочется, чтобы выпускники сельской школы получили такое же образование, как и городские.