ышли, дойдя до машины он остановился и спросил у папы какие у него планы на будущее. Папа сказал ему, что будущее у него уже позади, а что его ждет в дальнейшем он не знает. Тогда он ему предложил остаться в Ереване и принять должность главного врача - директора Республиканского центра хирургии, - Комплекс новый, оборудование новейшее, специалистов будешь готовить сам. Самую лучшую квартиру в любом районе города. - Папа спросил его кто сейчас заведует клиникой? - Он ответил, что прежний директор год назад умер от инфаркта, а сейчас исполняет обязанности директора его зам - бездарь и карьерист. Папа обещал подумать и долго думать не стал. Дав согласие он сказал, что должен вылететь в Ленинград, уладить там все свои дела, на том и расстались. А вечером, гуляя за пределами клиники, он обратил внимание на странное здание, стоящее как бы в стороне от прилегающей к клинике улицы. Сложенное из розового туфа, местного строительного материала, напоминающее то ли церковь, церковь без купола то ли монастырскую трапезную. За кованными решетками высокие узкие окна, полуразрушенное крыльцо вело к заколоченным дверям. Обойдя строение, он заглянул за забор, довольно большой двор террасами уходил вниз, несколько старых деревьев и пожухлый бурьян по пояс. Он попытался заглянуть в одно из разбитых окон, но ничего там не разглядел. Вернувшись к себе в комнату, в которой он жил все то время, он стал собирать свои нехитрые пожитки, через несколько дней он собирался лететь в Ленинград. На следующий день, встретившись с Ашотом он спросил его, что это за строение за оградой клиники, тот сказал что не знает, но выяснит. Вечером они в палате у сына устроили импровизированные проводы, выпили, разговорились, они с папой уже перешли на ты. Папа ему рассказал о всех переломах своей судьбы. - Вот видишь, сам Бог тебе велел перебираться сюда к нам. Я тебя уверяю, что ты не пожалеешь. Да кстати, ты спрашивал об этом бараке или как его там. Так вот, до революции это был какой то баптистский молебный дом, потом там был зерносклад, после этого его арендовала еврейская община, там было что то вроде синагоги бухарских евреев, через несколько лет они построили себе новое здание и ушли туда. И вот уже больше пяти лет это здание стоит заколоченным, числится на балансе райисполкома. А что этот дом так тебя заинтересовал? Папа ему сказал, что и сам не знает, но что то его в нем привлекает. Если можно его купить, то он бы пожалуй его купил, отреставрировал и было бы неплохое жилье, к тому же клиника под боком. Ашот сначала воспринял это как шутку, но папа сказал, что он говорит вполне серьезно. Конечно, надо было бы посмотреть что там внутри. - Ну это не проблема, я могу завтра прислать к тебе людей, архитектора, посмотри что там и стоит ли браться за это. Утром действительно подъехала машина, из нее вышли четверо мужчин, подождав папу они направились к дому. Рабочий ломом оторвал доски, с трудом открыл тяжелую дверь, на них пахнуло затхлостью и пылью. За длинной прихожей, которая располагалась поперек здания, находился огромный зал, в конце зала, такая же дверь вела во двор. Осторожно пройдя по полусгнившему полу в середину зала, они стали осматривать его. Архитектор сказал, что кроме стен здесь ничего больше нет, все сгнило и истлело, но папа увидел в нем что то такое, чего не увидели они. Молча вышли на улицу. - Ну что вы скажите? - обратился к нему архитектор. -Пока я ничего сказать не могу, - но сам уже твердо решил приобрести это здание. Позвонил Ашоту и сказал, что он осмотрел дом и хочет его купить. - Зачем покупать эту рухлядь, просто я дам команду, его спишут на баланс клиники. - Но папа твердо настоял на своем - дом он купит и чтобы это была его собственность, у него относительно дома был свой план. Прилетев в Ленинград, он прежде всего подал заявление об увольнении, чем очень удивил руководство, весь персонал отделения чуть ли не рыдал, даже те, с кем он был порой резок, сожалели, что он покидает госпиталь. Его пытались уговорить, но он остался непреклонен. Уладив свои дела с увольнением, он через общих знакомых, разыскал своего друга молодости Владимира Суркова, он до войны жил в нашем доме и они с папой дружили, он заканчивал историко-архитектурный факультет университета, а папа учился в медицинском. После войны они встречались несколько раз, а потом их пути разошлись. Поговорив с ним по телефону, они договорились встретиться. Когда он пришел, папа его не узнал, перед ним стоял лысеющий, обрюзгший старик, в мятом пиджаке и несвежей рубашке. Тетя Лида была просто в шоке, она помнила его эдаким франтом, подтянутым, всегда модно одетым. Он поведал папе о своем житье. После войны он закончил институт, сразу был направлен на работу по специальности. В то время как в Ленинграде, так и в пригородных дворцах велись восстановительно-реставрационные работы. Женился, через несколько лет развелся, детей не было. Стал потихоньку попивать, сначала уволили с одной работы, потом с другой, так пошло и поехало. Стал промышлять небольшими частными проектами. В тот момент находился в «творческом простое» - короче без работы и в запое. Папа рассказал ему о своих планах и предложил ехать с ним в Ереван, он согласился. Правда папа поставил перед ним условие - пить в меру и в нерабочее время. Продав большую часть своей ценнейшей библиотеки и несколько картин, собрав необходимую сумму, они вылетели в Ереван. Владимир с каким то остервенением включился в работу, он почувствовал себя рыбой, брошенной в водную стихию. Слово свое сдержал, пил совсем мало. Начал он с нуля, папа полностью ему доверился и не ошибся. Ашот Бабкенович помог со всеми строительными материалами и рабочими. В общем началась строительная эпопея и длилась она почти полтора года. Папа с самого начала ознакомившись с проектом и одобрив его, в строительство почти не вмешивался, просто изредка наведывался туда. Да у него и не было времени. После назначения главным врачом Центра, он полностью ушел в работу, самые сложные операции делал сам, наводил порядок в хозяйстве, знакомился с коллективом. Он почти не выходил за пределы клиники, жил он там же, ему оборудовали две комнаты. Когда строительство в основном было закончено, папа попросил Марию, чтобы она приехала и занялась благоустройством дома. Она не раздумывая поехала. Между ними тогда были чисто родственные отношения, хотя она мне не так давно призналась, что полюбила папу с того момента, когда впервые вошла в наш дом. Он об этом даже не догадывался. Тому, что дом приобрел такой вид, каким ты сейчас его видишь, мы обязаны только ей и Владимиру. Старинную мебель, что стоит в зале, да и в папином кабинете, покупал Владимир, бегая по всему Ленинграду. Он сказал папе, что для такого дома нужна антикварная мебель. Ему в какой то степени повезло, в то время в Ленинграде появились новостройки, малогабаритные квартиры, в которые такая мебель просто не вписывалась, люди сдавали ее в комиссионки за бесценок. Он нашел хорошего реставратора и эта мебель, можно сказать, родилась заново. А как он вез ее сюда, это может рассказать только он сам. Ну а эту белую спальню подарил мне папа, в честь окончания института, видимо он все таки надеялся, что я сюда приеду. Вот так, Алешенька, я кажется тебе о папе рассказала все, мне же о нем, о его детстве и молодости подробно и много раз рассказывала тетя, Лидия Андреевна. Давай милый спать, - она выключила лампу и обняв Алексея уснула. Утром, проснувшись, она потихоньку встала, накинув халатик вышла, осторожно прикрыв дверь. Алексей спал. Выйдя из ванной, прошла на кухню, там уже у плиты хлопотала Мария Николаевна. -Доброе утро, мамуля, папа уже ушел? -Утро доброе детка, нет, он в саду гуляет. -Пойду поздороваюсь с ним, Алеша еще спит. Дмитрий Андреевич ходил по саду, заложив руки за спину, оглядывая деревья. Сад стоял в меднозолотом сиянии листьев, освещенный первыми солнечными лучами. Еще не обрезанные розы благоухали последним осенним ароматом, хризантемы поражали своим разноцветием. Ника подошла к отцу. -Папочка, доброе утро! Оглядываешь свои владения? - поцеловала она его в щеку. -Ты только посмотри, какая красота! Все таки не даром Пушкин любил именно осень, глядя на эту прелесть ощущаешь какое то умиротворение, покой. А ты что одна, где Алексей? -Еще спит. Он очень переволновался вчера, из за предстоящей встречи с вами и в отношении его перевода сюда. Еще сказал, что после беседы с тобой он как то успокоился. Сейчас мы позавтракаем и поедем к его другу, будут вместе решать как действовать дальше. На террасу вышла Мария Николаевна. - Ника иди сюда, Алексей тебя потер