Глупая, глупая Ника.
Мама дала тебе имя, которое значит «победа».
А ты проиграла.
Зафейлила все, что было можно.
И пришли слезы. Тихие, горькие слезы без рыданий и истерического заламывания рук. Они не приносили облегчения. Они ничего не меняли.
Но я просто не могла держать их в себе.
Я просто не могла не плакать.
2
А потом наступило утро. Проснувшись, я первым делом потянулась к телефону.
Ни одного пропущенного вызова.
Ни одной смски.
Ни одной реплики в телеграмме.
Смирись, Ника, их не будет никогда больше.
Человек, с которым ты была последние шесть лет, не напишет… Не позвонит. У вас теперь свои, отдельные друг от друга жизни.
Иногда люди расстаются.
Так бывает.
Ты думала, это происходит с другими, не с тобой – ты ошибалась. Отношения изживают себя.
Иногда не остается ничего – действительно ничего.
И нужно идти дальше.
Я побрела на кухню, заварила чай. Наверно, нужно было что-то съесть… Заставить себя запихнуть в желудок какую-то дрянь, содержащую энное количество белков, жиров и углеводов.
Но… что?
В буфете хранились крупы, макароны… Варить?..
Готовить не хотелось.
Ничего не хотелось.
Разве что сдохнуть.
Желательно побыстрее.
И наименее безболезненным способом.
Хотя… Вспомнила!
Вчера на заправке я купила булочки.
Две булочки с сыром. Одну съела сразу, другая должна была еще болтаться где-то в рюкзаке…
Я отправилась проверить. Ага, так и есть.
Значит, с завтраком мы решили.
Я жевала булку, пила чай, а мысли все кружились в привычном кольце. Почему же так получилось? Как вышло, что мы так отдалились?
Мы познакомились на первом курсе. Поженились на третьем. Его родители сыграли красивую свадьбу. Было много гостей, почти двести человек, шикарный ресторан, модный фотограф и четырехэтажный торт.
Лепестки роз, голуби, зерна, которыми нас посыпали в знак какого-то старого невразумительного обычая…
Наша свадьба была похожа на спектакль – очень красивый, дорогой спектакль.
Ника, ну кому же ты врешь?
Разве не было между вами… настоящего?
Да, было. Только все рассеялось куда-то… Ушло, как дым. Растворилось в постылой повседневности.
И ничего не осталось – ничего, ничего…
Я сама не заметила, как в кружку закапали слезы. Горький яд из-под моих ресниц. Моя боль, моя горечь, моя обида.
Они все текли и текли и никак не хотели останавливаться.
Бог знает, как хотела я все изменить. Забрать обратно все слова, что были сказаны. Не слышать того, что сказал он. Все исправить, склеить то, что разбито, соединить разорванное, восстановить утраченное…
Только бесполезно.
Я ведь уже пыталась.
Не единожды.
О сколько раз я пыталась.
Иногда люди действительно расстаются.
Это нужно принять, Ника.
И вот когда я маялась, в который мучилась бесполезными, бессмысленными сожалениями, тонула в океане своей беды, в дверь раздался стук.
Уж не послышалось ли?..
Стук повторился.
– Открыто! – крикнула я.
Я ведь даже не заперла вчера дверь.
Я была в таком состоянии, что не подумала даже о самых элементарных мерах безопасности.
А может, я и хотела, чтобы кто-нибудь пришел ночью и прекратил уже все это навсегда.
Потому что это было невыносимо.
Нельзя так мучиться. Невозможно.