5
– Помнишь, как ты для меня за лилиями через речку плавал?
– Было дело…
– А как я тебя чаем поила на веранде? Тетка не любила гостей, запрещала приглашать друзей в дом, но мне же так хотелось тебя угостить. И поэтому я выносила чай на улицу…
– В граненом стакане…
– А как мы под грозу попали?.. Когда с речки шли… И ты сказал: «Пойдем по низу, так нас молния не убьет»… И мне было так страшно, я думала, умру, но с тобой становилось легко.
– Да. Я, кстати, потом ни разу таких зарниц не видел. Какой-то исключительный был случай.
– А помнишь, как я тебе в «дурака» поцелуй проиграла?..
– Ага.
– И ты ведь меня тогда так и не поцеловал. Почему?..
– Не знаю. Стеснялся, может.
Я кусаю губы.
– Мне потом это много раз вспоминалось. Я думала, ты просто… не хотел.
Глеб смотрит искоса.
– Хотел. Молодой только был, глупый. Чего это ты вспомнила?
– Так…
«Брат» кончается. Мы запускаем вторую часть. Я приношу с кухни чайник и чашки – под чаек смотреть веселее.
Ощущение у меня такое, как будто рассеялась тьма, и выглянуло из-за туч солнце. Это солнце – Глеб. Я не знала сама, как по нему скучала. По его спокойному, саркастичному тону, по фразочкам, знакомым еще с детства, по нему самому…
Глеб был той частью моей жизни, когда все еще было просто и правильно.
В девять он собирается домой.
Но я его просто не могу отпустить сейчас.
– Марина не поймет, Ника…
– Ну соври ты что-нибудь. Не маленький, в самом деле…
Глеб тяжело вздыхает. Звонит жене. Гражданской жене. Впрочем, будь она хоть трижды законной – мне сейчас на это просто наплевать.
В моем паспорте тоже еще не стоит штамп о расторжении брака.
И я не собираюсь его соблазнять. Нет.
«Правда?» – ехидно шепчет внутренний голос. «Ты сама-то в это веришь, Ника?»
Нет, не собираюсь, не собираюсь…
Я просто не могу быть одна.
Он нужен мне. Здесь и сейчас. Нужен, нужен.
А его женщина подождет.
Конечно, я его уговариваю. Он звонит Марине, объясняет, что заночует у друга. Окрыленная, я летаю по дому, собираю на стол. Мы ужинаем, и наконец приходит время ложиться спать.
Я стелю ему в маленькой комнате. Меня ждет диван в большой.
Мы расходимся. И тут начинается обычная история: я не могу заснуть.
Ворочаюсь с боку на бок, считаю овец и слонов. Гадаю на кофейной гуще. Заснуть не получается.
Эта история повторяется изо дня в день уже три месяца.
По-хорошему надо бы идти к врачу.
Но я никуда не иду, естественно.
Встаю. Кухня. Свет. Чай.
Сколько чашек ты выпила сегодня, Ника?
– Не спишь?
Это Глеб. Он одет. Кажется, даже не ложился.
– Нет. Не могу.
– Пойдем покурим.
Вообще курю я крайне редко, разве что на большом стрессе.
– Ника, тебе надо успокоиться. Нельзя так.
– Надо. А я не могу.
Мы курим в печку. Меня трясет. Не знаю почему – то ли потому, что он рядом, то ли от накопившегося напряжения в целом…
Я придвигаюсь все ближе, ближе. Глеб отдаляется.
Он прекрасно понимает, что я делаю.
– Ника, я с тобой остался сегодня, чтобы ты не сходила с ума. Но ты, кажется, все поняла немного не так.
– Прости меня…
За что? За что я прошу прощения? За то, что не слушаю его? За то, что целую в твердо сомкнутые губы?
Я же знала, что этим кончится. С самого начала. Еще когда увидела утром. Я уже тогда все поняла.
Поняла, что не оставлю его в покое, пока… пока он не поможет мне забыть мою боль.
– Ника, ты сдурела? – он держит меня за руки. – У меня жена.
– А у меня муж… бывший…
– Ты не можешь. Я просто хотел тебе помочь.
– Ну так и помоги… Помоги забыть…
– Слушай, так нельзя. Мы не должны…