Кир при этом предложении усмехнулся и переглянулся со мной. А я смутилась, представив те мысли, что у него в голове. Потом девчонки, дали своё благословение нам жить и без брака, мол, вы и так счастливы, в общем, развезло моих подруг, как только Кирилл решился их везти, ведь по дороге они ему съедят мозг. Благо тётушка, их немного осаживала, и они затихали на время. Но это только на время, я их знаю, неугомонные.
Я видимо задремала, потому что не слышала, как он вернулся. Почувствовала прикосновение горячих ладоней, что легли на мои плечи, и открыла глаза, запрокинула голову. Кир стоял надо мной, и смотрел так пытливо, вглядываясь, и видя что-то понятное только ему.
Я подалась вперёд, и притянул его за шею.
— От тебя пахнет ночью, — шепнула в его губы.
Они тут же дрогнули в улыбке, её я и поцеловала.
— И чем же пахнет ночь? — он опустился на колени перед диваном, притягивая меня ближе, и пряча своё лицо у меня на груди.
— Конкретно эта, пахнет прохладой и свежестью, немного табака и кожаной обивки салона твоей машины, и немного дождём почему-то, хотя для него рановато, — бормотала я, перебирая пальцами его волосы на затылке.
— Да там действительно, толи дождь, толи снег, — хрипнул его голос, а потом он отстранился, и встал.
— Я сейчас, — ответил он на мой немой вопрос, когда я растерянно посмотрела на него.
Я так и застыла, всё ещё ощущая на пальцах его тепло, и чувствуя его аромат. Смотрела невидящим взглядом на мелькание картинок на большом экране, и понимала, что всё, я не выплыву. Я полностью в нём. Он мой кислород. Моя пища. Потребность в нём ежесекундная.
Разве можно так растворяться в ком-то?
Терять себя?
Кирилл возвращается. Садиться на корточки передо мной, и снова смотрит, долго и пронзительно. А потом склоняется и целует, тоже очень нежно. Он редко так делает, и меня режет от его осторожных движений, от его ласки, желания любить, лелеять.
Его поцелуй тоже со вкусом ночи. Тонкий свежий аромат с каплей никотина, и ощущением шелкового языка, и тёплых, мягких губ. Оказывается, хищники тоже умеют быть мягкими и ласковыми, если захотят, и тем дороже их нежность, когда ты знаешь их опасную натуру.
Кирилл медленно отстраняется и вкладывает мне в руку что-то мягкое и квадратное. Я всё ещё под впечатлением от поцелуя, не сразу соображаю что это. Приходиться проморгаться.
В приглушенном свете гостиной, я смотрю на свою раскрытую ладошку, на которой лежит бирюзовая коробочка, с логотипом известного бреда. И коробка вполне определённая. Ещё не открыв её, я понимаю, что там.
— Мои подруги так тебя допекли, что ты решил сдаться, — за этой шуткой пытаюсь скрыть волнение, но не особо получается, потому что руки начинают дрожать.
Кирилл, видя это, перехватывает мои ладошки, сжимает, и я вдруг начинаю понимать все эти его проникновенные взгляды.
— Просто немного опередили, — отзывается он, и сам открывает коробочку.
На белой атласной подушке, застыло великолепное изделие искусных ювелиров. Белое золото, россыпь бриллиантов, по ободку, элегантное и тонкое кольцо.
— Оно со смыслом? — спрашиваю я, когда он достаёт кольцо и надевает на мой безымянный палец, правой руки.
— Если ты захочешь, зеленоглазая, — пожимает плечами Кирилл.
Кольцо подходит идеально, занимает своё место, словно там и было.
— А ты хочешь? — перевожу взгляд с блеска камней на него.
Он так и сидит рядом на корточках, уже положив свои руки мне на бёдра, и словно теми бриллиантами, сверкает своими глазами.
— Для меня неважно твоё официальное положение рядом со мной, — отзывается Кирилл, — ничего не важно, кроме тебя. Если ты хочешь, мы можем пожениться. Если нет, не станем. Ты всё равно моя.
В конце его голос просел до хрипа, и руки жестче сжали мои бёдра, посылая по моему телу тёплые импульсы.
— Ты знаешь, — выдохнула я, вдруг ставший вязким кислород, — для меня тоже это не важно. Я просто хочу быть рядом с тобой. Я люблю тебя и без этого кольца.
Я попыталась снять его, но Кирилл остановил меня.
— Это подарок, в любом случае.
Я остановилась, и переплела наши пальцы, дотягиваюсь, и целую их.
— Хорошо, будем считать, что сегодня состоялась помолвка.
Кирилл только хмыкает в ответ, разрывает наш контакт, но лишь для того, чтобы поменяться местами. Усаживает удобно к себе на колени, и я блаженно прикрываю глаза, зарываясь носом в его груди.
— Почему ты так не любишь рассказывать о себе? — поднимаю голову, пытливо разглядываю твердый подбородок, и дрогнувшие крылья носа. Он немного хмуриться, и видно, что тоже устал. Нам пойти бы спать, но почему-то мы продолжаем сидеть, обнявшись на диване.