— Руки убрал! Иначе я тебе всё рожу расцарапаю! — зашипела я.
Но тут сзади подошёл второй, и огладил мой зад в натянувшейся юбке.
— Вот это жопа! — пропел он, и толкнулся похабно пахом.
Я взвизгнула, но вырваться из железной хватки не получилось. Я сильнее сжала зубы. А серые глаза с интересом смотрели на меня, изучая вблизи моё лицо. Он совсем не обращал внимание, на капли коньяка капающие с его волос, просто впился в меня глазами. Холодными, словно ртутью текущими.
— Кир, давай заберём её себе! — говорит позади светловолосый, и продолжает лапать меня за зад, пока я стою в наклоне перед его другом.
— Да как же её забрать? — усмехается темноволосый. — Она царапается, — разжимает руку, я тут же вырываюсь, но попадаю в лапы к другому. Он сжимает мои предплечья и притягивает меня спиной, к себе.
— Да так же интереснее, правда Светлана, — шепчет он мне в изгиб и заглядывает в открывшееся декольте, — Светка-конфетка!
— Да пошел ты! — я дёргаюсь в его руках, и он отпускает меня. — Пошли вы оба! — поправляю костюм и гордо ухожу.
Никто не пытается меня остановить. Только на следующий день, Валентин Юрьевич описывает мне перспективы. Эти два бандюги, и не бандюги вовсе, а его кредиторы. Такой счёт ему добавили, к уже имеющемуся, что ему легче отель продать. И часть этого счёта на меня тоже ложится, но я могу избежать всех репрессий, и он тоже. Бандюги требуют меня в качестве сатисфакции.
— Валентин Юрьевич! — завопила я. — Вы в своём уме? У нас, что крепостное право! Да я в полицию пойду!
Хозяин спокойно выслушал мои вопли.
— Иди Светлана, кто же тебя неволит, — хмыкнул он, — только ты уверенна, что тебе там помогут? И долг с тебя никто не снимает. Зачем было лезть и хамить им? Коньяком за двадцать тысяч обливать? Зачем? Я просил тебя оказать им радушный приём, а ты подвела меня, а теперь в кусты! Иди в полицию, что ж, раз решила!
— Ну, я же… Они же…
— Что? Разогнали посетителей? Лапали официанток? По большому счёту ничего страшного не произошло, чего ты взвилась? Или не видела кто перед тобой!
Я села на стул, с которого вскочила, и обречённо опустила плечи.
— Я-то им зачем? — выдохнула обиду.
— Не знаю, дорогая, пораскинь мозгами, — пожал плечами Валентин Юрьевич.
— А если они меня убьют? — поднял глаза.
— Постарайся Света, чтобы не убили, — цинично заявил хозяин.
— Но я, же замужем, — последний зыбкий аргумент.
— Светлана, я хочу, чтобы ты понимала, что если ты отказываешься, то к завтрашнему дню, жду возвращение всех наложенных на тебя штрафов, в размере двести пятидесяти тысяч.
— А почему так много?
— А это неустойка, за то, что ты скоропостижно увольняешься! У тебя в контракте прописано, — отчеканил он.
— Но я же… — начала я, и замолчала, понимая, что никто меня держать здесь не будет.
Вот же гад! Ведь подставил меня. Вот сам бы их встречал, хотя, я, конечно, тоже хватанула через край вчера.
— Хорошо завтра принесу деньги, но ложиться под мужиков ради спасения вашей задницы, не желаю, — я встала и направилась на выход.
— Я, конечно, уважаю твоё решение, — хмыкнул Валентин Юрьевич, — но всё же, повременю с ответом им, часов до шести у тебя есть время, если передумаешь, то позвони, чтобы я был в курсе. Они сегодня приедут в отель. К тебе, вечером.
Я закрыла дверь. Мозг лихорадочно соображал, где найти денег, и натыкаясь на стены. Возможно, нужно попытаться взять ещё один кредит, перезанять у кого-нибудь. На мужа надежды мало. Он живёт в своём хмельном раю. И даже если я исчезну, не заметит. Уже давно не замечает. А ведь жизнь то налаживаться начала, и вдруг свернула не туда.
А к шести вечера, совершенно выбившаяся из сил в поисках денег, я обречённо набрала номер хозяина.
— Я согласна, — безжизненно проговорила в трубку.
— Хорошо, тогда через полчаса в отеле, — спокойно принял он мой ответ.
И через полчаса, стоя в лобби, я наблюдала, как в просторный зал входят два моих вчерашних знакомца. Они с интересом рассматривают меня, и ухмыляются.
— Конфетка, — улыбается светловолосый, — чего хмурая такая?
— Видеть вас рада, — огрызаюсь я и отступаю, когда они наоборот наступают на меня.
— Послушайте, давайте договоримся… — пытаюсь вставить я, но меня грубо обрывают
— Не юли, зеленоглазая, — рычит второй, — погнали, уже, не целочка же, всё понимаешь!
Я исподлобья смотрю на них, и замираю.
Не могу, и всё. Так низко пасть не могу.
— Да что это за методы такие? — возмущаюсь я. — Хотите я извинюсь…