Луна: «Да!! Не могу поверить, что ты достала мне билеты в Ever After, ты самая лучшая сестра!!»
Если бы только.
Раздался звонок в дверь, и я мгновенно вскочила на ноги, чтобы побежать к лестнице.
– Это для меня! – закричала я в сторону входа, уже чувствуя, как у меня урчит в животе при мысли о пицце с четырьмя видами сыра, которую я заказала.
Я открыла дверь.
– Это для...
Это определенно была моя пицца.
В руках другого мужчины.
Лучшего друга Спектра, Айзека.
Мои глаза по–прежнему были прикованы к пицце, которую он держал в заложниках, а ноздри раздувались от запаха козьего сыра. Рядом с ним был Эрик, который оглядел меня с головы до ног. Да, я была в пижаме с единорогом, и на мне были розовые носки с множеством корон, и да, при других обстоятельствах это было бы неловко, если бы я не умирала с голоду.
– По дороге мы встретили разносчика пиццы. Как раз вовремя”, – сказал Айзек. – Очень кстати, что Аякс заказал пиццу. Я умирал с голоду.
Я сглотнула, чувствуя, как меня охватывает волнение. Не хватало одного кусочка. Чёртова кусочка.
– Ты съел мою пиццу? – мой тон звучал так, словно я собиралась призвать тьму, чтобы разнести его на куски.
– Всего лишь кусочек, – он ухмыльнулся, и о боже...
– Аврора не делится едой, – из–за моей спины появился Спектр. – Это была её пицца, и она, скорее всего, убьет тебя за преступление, которое ты совершил.
Его друзья засмеялись, думая, что он, вероятно, шутит, но это была правда: я не делилась едой. Никогда. Мои глаза всё ещё были прикованы к недостающему куску пиццы, и их смех утих.
– Всё в порядке, – солгала я, чтобы не выглядеть эгоистичной обжорой, какой я и была. – Я просто не делюсь с ним, но пока это не больше, чем кусочек, я не обижусь.
Айзек ухмыльнулся.
– Прости. Я должен был знать, что этот ублюдок никогда не закажет нам пиццу – это было слишком вкусно, чтобы быть правдой. Бьюсь об заклад, он забыл, что мы придем сегодня вечером.
– Я рад, что ты согласилась на контракт, – сменил тему Эрик.
Они вошли в дом Спектра, когда я обнимала свою несчастную пиццу. Этот раздражающий художник возвышался надо мной, прерывая наше воссоединение.
– Я закажу ещё. Что хочешь?
– Мне лосося! – крикнул Айзек, прежде чем лениво плюхнуться на диван, как будто это место принадлежало ему. – А для Эрика – сладкое.
Спектр закрыл глаза, как будто хотел держать свои нервы в узде или уже выплеснуть их.
– А ты, Аврора?
– От тебя ничего, – мой желудок не поблагодарил меня за мою гордость. – Я оставлю вас на вашем вечере. Мне нужно вернуться к работе.
– Ерунда, ты останешься с нами! – крикнул Айзек. – Я обещаю, мы расскажем тебе всё постыдное и плохое об Аяксе – это будет весело. Чёрт, здесь так пусто. Где вся мебель?
Я передумала, услышав издалека бормотание Айзека. Я открыла пиццу, чтобы съесть кусочек, и подавила стон.
– Хорошо, я останусь.
Челюсть Спектра напряглась, и я заняла оставшееся свободное место на диване рядом с его друзьями, быстро поняв, кто есть кто в этой группе. Айзек был веселым, общительным. Эрик был серьёзным и внимательным. Что касается Спектра, то он был холодным человеком с каменным сердцем. Презренным человеком. Тот, кто не мог перестать наблюдать за мной, сидя в кресле и переплетя руки, как бизнесмен, собирающийся заключить контракт на шестизначную сумму.
– Как я уже говорил, я никогда не видел Аякса с женщиной. Вот почему, когда он сказал, что ты будешь его музой, я был шокирован. Честно говоря, даже Эрик не понимал почему, – Айзек говорил слишком много, поэтому я не удивилась, когда Спектр метнул в него свой смертоносный взгляд, заставив его замолчать.
– Мы единственные из его близких, кто знает, кто он такой, потому что мы работаем вместе уже много лет, и он всё равно не признался нам, – Эрик попытался восполнить упущенное Айзеком.
– Кажется, я знаю почему, – я вздернула подбородок. – Первая картина сделала его знаменитым и, вероятно, принесла ему много денег, поэтому, естественно, он надеется заполучить это снова.
В комнате воцарилась тишина, и губы моего заклятого врага скривились в тонкую линию.
– Может быть, это из–за твоего очаровательного настроения.
Я, как дикарь, откусила ещё кусочек пиццы.
– Я уверена, ты обязательно проиллюстрируешь мой дурной характер в своих набросках ”Долго и счастливо".
– Как будто они занимаются какой–то странной прелюдией, – прошептал Айзек Эрику, но мы со Спектром одновременно развернулись к нему лицом. – Расслабьтесь, ребята, у всех разные вкусы. Я никого не осуждаю.
– Зачем я вообще пригласил вас сюда сегодня вечером? – пригрозил Спектр сухим тоном. Приятно знать, что у него были такие же дружеские отношения со всеми остальными.
– Ты этого и не делал – мы сами себя пригласили, потому что ты ублюдок, – Айзек ткнул в него пальцем. – Ты такой одиночка, что тебе нужно, чтобы мы привнесли искры в твою жизнь.
– Искры? – его взгляд остановился на мне, и я была уверена, что он собирался сделать замечание по поводу моей пижамы с единорогом или моего радужного характера, но он этого не сделал.
– Мы можем обсудить твой отъезд в... – Эрик попытался заговорить, но Айзек перебил его.
– Никаких разговоров о работе. Мы тут ради веселья, ребята.
– Отъезд? – мой голос невольно дрогнул, а взгляд прилип к мускулу, двигающемуся на челюсти Спектра. – Ты уезжаешь?
Это объясняет наличие коробок и отсутствие декора.
– Да, – невозмутимо ответил он. – Я нахожусь в процессе переезда в США после окончания нашего контракта, так что ты меня больше не увидишь.
Это была хорошая новость, верно? Он уедет, Грустная Девушка вместе с ним, а я буду немного богата, вернусь в свой родной город и, надеюсь, заключу издательский контракт. Это был наш счастливый конец. Но почему я почувствовала, как что–то сжалось у меня в животе? Я ненавидела его. Мой заклятый враг собирается уехать.
У тебя проблемы с уходом людей, Аврора.
– Кто теперь будет выставлять напоказ слезы грустных девушек из нашей страны? – пошутила я. – Может быть, старый приятель Бернард Дюпон–Бриллак?
– Он всего лишь дурак, – лицо Спектра скривилось в гримасе отвращения. – И он не ищет музу, на случай, если ты захочешь подать заявку.
Я закатила глаза.
– Какая жалость.
Он впился в меня взглядом.
– Ты бы предпочла работать с ним?
– Я ненавижу этого парня, – но, по крайней мере, он не заставлял моё сердце чувствовать, что оно вот–вот взорвется в груди.