Возможно, я слишком поспешно осудила его.
Нет, Аврора. Он Спектр.
Аякс добрался до берега и тяжело топая направился обратно к своему дому, когда я оказалась на песке рядом с Айзеком и Эриком.
– Я сожалею о пари, – извинился Айзек. – Я просто пытался спровоцировать Аякса, Аврора. Это моя вина. Честно говоря, я не думал, что ты это сделаешь.
– Ты не принуждал меня, – горький привкус застрял у меня в горле. – Я даже не знаю, почему я это сделала.
– Может быть, потому, что ты пытаешься что–то доказать самой себе, – Эрик протянул мне полотенце. – Или ему.
Действия значили больше, чем слова, но в этом не было никакого смысла. Я рассматривала своё партнерство со Спектром как войну за власть с эгоистичной целью.
– Я не просила, чтобы меня спасали, да у меня и не было в этом необходимости.
– Тебе не нужно было просить о спасении, но, возможно, это то, чего ты действительно хотела. Аяксу не всё равно, даже если он никогда бы тебе этого не показал. Вот такой он.
Нет, я не хотела, чтобы Спектр был частью моей сказки, кроме как в роли злодея.
Злодей, с которым я хотела покончить, а не которым я вдохновлялась или которого я хотела.
– Я не думаю, что Спектр способен переживать.
Когда эти слова сорвались с моих губ, я поняла, что они были неправильными. Я была лгуньей.
Потому что то, как он целовался, выдавало то, что лежало в глубине его души.
И судя по тому, как он ушел, он, вероятно, был способен причинить боль.
глава 13
Я захлопнула за собой дверь спальни, сделав последний глубокий, напряженный вдох, прежде чем разбежаться по всей комнате с мокрыми волосами…
Я бросила мокрую одежду на пол и подвязала волосы полотенцем из соседней ванной, оставшись в нижнем белье. В момент гнева, я ушибла мизинец о комод, выругавшись несколькими оскорблениями в его адрес. Я запихнула все свои пожитки в сумку, стараясь втиснуть в неё как можно больше вещей, не складывая их.
Посреди беспорядка я оставила один из своих блокнотов на полу. Я всегда брала их с собой, надеясь вновь пережить эмоцию и каким–то образом вдохновиться. Я опустилась на колени, чтобы поднять его, и наткнулась на дату, проставленную на странице, на которой он был открыт. Это был мой дневник за год, изменивший мою жизнь. Семь лет назад, с того момента, как я покинула свой родной город. Время, которое казалось таким далеким, с мучительными для меня воспоминаниями, что я не осмеливалась вернуться к нему.
Я рухнула на пол.
Наше первое официальное свидание!!
Август – самый романтичный (скоро станет архитектором) мужчина, которого я когда–либо встречала. Он организовал для нас типичный французский пикник (с настоящей корзинкой) на берегу Сены. Он сказал мне одеться небрежно, что я и сделала, надев клетчатое платье миди с бантом в волосах, потому что банты больше никто не носит.
Август сказал мне, что я утонченная, и его взгляд задержался на мне на долгие минуты, как только я появилась, что, я думаю, является хорошим знаком. После этого я случайно раздавила корзину для пикника каблуком, не заметив её на полу, потому что была слишком взволнована, увидев его. И что я сделала? Я рассмеялась. Август, напротив, этого не сделал. Потом я пригласила его в гости, но он узнал, что я ужасный повар, и мы занялись любовью. Я не испытала оргазм дважды, как в тех романах, но он испытал один раз. Он мне очень нравится, и думаю, что я ему тоже нравлюсь, потому что потом он обнял меня. Это было как в книге. И вот я здесь, пишу это для себя вместо того, чтобы спать в уюте его объятий. Может быть, это настоящая любовь, как у мамы и папы?
Я смеялась над собой прежней, как будто она была кем–то другим, такой глупой и наивной. Мне не удавалось быть идеальной, и я понятия не имела об этом.
Я перевернула новую страницу.
– Да начнётся эра злодеев, моя дорогая.
Августу пришлось работать над проектом в университете с девушкой с красивым цветочным именем. Виолетта, я думаю. Я встретила её – она могла бы быть моделью. Она была добра ко мне, и у них уже были свои шуточки. Она кажется хорошей подругой. Но единственное, что я почувствовала, была ревность. То, как он впился в неё взглядом, было совсем не похоже на то, как он когда–либо смотрел на меня. На его лице была глупая банальная улыбка. Моё сердце хотело воспламениться. Мне кажется, я влюблена в него…Может быть, со временем он полюбит меня? Я сделаю всё, чтобы бороться за настоящую любовь. Может быть, она и есть злодейка, скрывающаяся за своим ангельским фасадом?
– Ну, это было неловко, – я избавила себя от чтения о том, как я пыталась удержать Августа, стараясь быть как можно более совершенной, но у меня ничего не получалось. Я не была избранной. Со временем я поблекла, и мои улыбки наполнились ревностью к милой и доброй Виолетте. В течение нескольких месяцев я верила, что испытаю то, чего жаждала больше всего: собственный роман.
– Она не была злодейкой, – пропела я высоким голосом, переходя к началу дневника, не имея ни малейшего желания вспоминать историю любви Августа и цветочницы. – Она не была злодейкой.
Я была той, кто стояла на пути их единственной настоящей любви, и теперь они были счастливы в браке, живя обычной жизнью.
– Сволочь, – выругалась я, прежде чем наткнулся на другой почерк.
В середине моего блокнота была вложена записка.
Пожалуйста, продолжай вдохновлять меня тем, кто ты есть.
Мои брови нахмурились при виде названия. Это был день, когда я встретила Августа в Les Beaux Arts семь лет назад.
– Я помню тот день.
Я пристально смотрю на почерк, погружаясь в воспоминания о прошлом, о котором не думала всё это время.
Я приехала в Les Beaux Arts пораньше, за исключением того, что по дороге мое длинное платье по злосчастной иронии зацепилось за колючий кустарник. Оно было порвано, и дергание за него не помогло делу. Я оставила свои вещи в студии, где работала музой, и заперлась в чем–то вроде подсобки, надеясь найти нитки, чтобы заштопать его, когда услышала, что прибывает группа студентов.
Короче говоря, они рылись в моих вещах и прочитали мой незаконченный роман, высмеивая моих персонажей и описывая меня как “мертвую невесту, которая разгуливала по залам, как злой призрак”.
Мой палец пробежался по странице этого дня.
Я просто хотел выбраться из этой тупой подсобки и преподать им хороший урок. Но я должна была сохранить свою работу, поэтому на мгновение я бормотала о том, как я выберусь из этого бардака, думая, что я одна среди огромных высоких полок, заполненных всякой всячиной – от неиспользованных глобусов до деревянных манекенов для изучения поз, листов всех размеров и старых книг по искусству. Окно, затянутое паутиной, освещало пыльную дорожку ослепительным оранжевым светом.