Мне нужно было это исправить.
Я отправила сообщение первому человеку, который пришел мне на ум. Моей сестре.
Я: «Вопрос. 1) Ты могла бы быть счастливой, честной, но эгоистичной, но при этом причинив боль человеку, который тебе глубоко дорог. Ты бы сделала это? или 2) Ты бы защитила указанного человека и навредила себе в процессе? (Очевидно, это касается сюжета.)
Я кусала ногти, в тоске ожидая её ответа.
Луна: «Ты пишешь предысторию злодея? Определенно второй вариант. Злодей никогда бы не позволил уйти единственному, что он/она любит. Поэтому они совершили бы героический поступок ценой того, что были бы несчастны.»
Луна: «Правильным героическим поступком было бы предоставить другому главному герою выбор, поэтому первый вариант превыше»
Но это было всё.
Я бросила телефон на землю и взяла блокнот, делая пометку о своей реальности, замаскированной под фантастическую сказку.
«Злодейка пожертвовала собой, потому что знала, что волшебник никогда не предпочтет её своему королевству. Это была проигранная битва. И пожертвовать собой ради любви было лучше, чем быть отвергнутой. Потому что никто никогда не отвечал ей взаимностью. Никто не знал, как её любить. Возможно, размышляла она, она вообще не стоит того, чтобы её любили».
И слеза, вырвавшаяся из её кровоточащего, холодного сердца, капнула ей на щеку.
Как в день, когда всё идет наперекосяк – из тех, когда ты опаздываешь на автобус после того, как бежишь за ним, тебя чуть не сбивают, когда ты идешь по тротуару на зеленый свет, и на тебя кричат в продуктовом магазине, – я поднялась по лестнице в свою квартиру, как нежить, и когда я добралась до порога, я не смогла найти свои ключи. Этот маленький инцидент вызвал у меня желание разорвать в клочья эту страницу моей жизни и сжечь книгу моего существования.
– К чёрту это! К чёрту всё это! – закричала я, наконец–то взявшись за эти дурацкие ключи.
Я взглянула на посылку у себя на пороге. На ней не было названия. В тот момент я была почти уверена, что там будет дохлая рыба от мафии или бомба, заложенная самой судьбой. То, что эта штука пролежала здесь несколько часов и никто её не украл, могло означать только плохое. Не то чтобы я боялась плохого. Я была правителем этого.
Я вошла в квартиру, захлопнула дверь ногой и порвала упаковку. Теория о заложенной внутри бомбе рассеялась, когда я увидела, что там. Последний MacBook Pro, выпущенный несколько месяцев назад, с мощным процессором и аккумулятором такого типа, которого хватит на целый рабочий день.
– Ты что, издеваешься надо мной?
Это была пчелиная матка ноутбуков.
И он был у меня на пороге.
– О боже мой! – возможно, это было предназначено не мне, но мне было всё равно; я бы оставила его. Я бы использовала его. Я бы сделала его своим.
Я оторвала взгляд от ноутбука, когда заметила, что совершенно проигнорировала маленькую карточку, приклеенную к упаковке.
«Твой ноутбук был древним. Пожалуйста, выброси его и не спорь со мной из–за этого. Ты заслуживаешь того, чтобы писать на свежем воздухе, как сумасшедшая леди, которой ты и являешься.»
Другой человек улыбнулся бы. Написал бы в ответ что–то вроде “ты лучший человек, которого я знаю, большое тебе спасибо”, и начал бы пользоваться этим ноутбуком, но я была опустошена.
Пустой и грустной. Ужасно грустной.
Я нашла подходящего мне человека, и мне придётся его отпустить. Я должна поступить правильно. Мой телефон завибрировал. Не один раз, а три раза подряд.
Вероника: «Театральный зал забронирован для гала–вечера с детьми. Пожалуйста, перезвони мне!»
На меня рассчитывали люди. Люди, которых я не подведу.
Мама: «Твоя сестра приедет в пятницу в 15:00, не опаздывай! Я так рада, что ты скоро вернешься домой. Твоя старая комната готова.»
Мама: «Сегодня меркурий ретрограден, и карма вот–вот нанесет удар! Один из моих гидов сказал мне, что мы наконец–то получим по заслугам. На всякий случай, милая, надень немного оникса, чтобы защититься.»
Даже моя мама не верила, что я на хорошей стороне.
И я не думаю, что оникс мне поможет.
глава 26
Семь лет спустя я вернулась в то место, где всё это началось.
Я прошла мимо здания Les Beaux Arts в стиле французского барокко под пристальным взглядом фигур, встроенных в фасад. Я снова оказалась в длинном коридоре с арками, ведущем в студию, где я была музой. Стук моих ботинок отдавались эхом от пола в виде убийственного барабана. Я дошла до студии Бернарда.
Его дверь была уже приоткрыта, когда он заканчивал работу над картиной на холсте. Он заметил меня, и на его лице появилась озорная улыбка, а его зелёно–горчичный костюм ослепил мои глаза.
– Я рад, что ты пришла, – Бернард отошел от своего мольберта и сел за письменный стол, показывая мне моё место.
Я оставалась неподвижной, как камень.
– Чего ты хочешь?
– Конечно, то, чего хочет каждый наставник, – сказал он, еще одним жестом приглашая меня сесть рядом с ним. – Быть лучше своих учеников и не позволять им превосходить их своей посредственностью.
– Ты всё ещё завидуешь ему, – я не села. – Это ни к чему тебя не приведёт.
– Жизнь Аякса была легкой, – он пренебрежительно махнул рукой. – Он родился богатым и удовлетворил желание своего бездарного, избалованного ребенка брать здесь уроки. Это объясняет его блестящую карьеру в столь юном возрасте. Должен признать, его маркетинговая стратегия в отношении всей тайны, стоящей за ним, безупречна. Даже я не смог распознать связь между Аяксом и Спектром. Он полностью изменил свой стиль рисования. Он думал обо всём...кроме тебя. Он плохо тебя прятал.
Это было то, в чем сомневался Эрик – люди судили Спектра за то, кем родился, а не за его искусство.
– Почему я здесь? – вмешалась я, складывая руки на груди.
– Я хочу, чтобы ты стала моей музой для одной картины, как ты знаешь, – он скорчил гримасу, как будто сам сомневался в своём желании. Такое впечатление, что вид меня был ему почти отвратителен. – Не то чтобы я хотел тебя, честно говоря, не понимаю, что его так сильно вдохновляет в тебе, но я хочу доказать всему миру, что я мог бы добиться большего.
– Ты хочешь такого же успеха, как у Грустной девушки. Ты хочешь скопировать его, – выплюнула я.