– Я хочу, чтобы ты кое–что сделала, – тонкая улыбка тронула его губы. – Поплачь.
Поплачь.
Все мои мышцы напряглись. Одно это слово заставило моё сердце пропустить удар, а кожу напрячься.
Плачь.
Никто больше не увидит моих слез, и уж точно не он.
– Я не буду.
– Ты моя муза. Ты сделаешь так, как я прошу, – пробормотал он, бросаясь на меня.
Не спрашивая меня, он схватил меня за руку, чтобы я поменяла положение, выгнув спину, как горбун из Нотр–Дама. Его рука над моей головой, он заставил меня опустить подбородок, и потребовалась вся воля в мире, чтобы не сопротивляться. Я выглядела побежденной, беспомощной, уродливой. Спектр сублимировали мои эмоции в отличие от Бернарда, что низвело меня почти до нуля. Их видение было противоположным друг другу.
Бернард вздохнул с выражением отвращения на лице и вернулся на своё место, на грани потери терпения.
– Теперь ты будешь плакать. Будь хорошей актрисой. Дай мне свои прелестные слезинки, Грустная Девушка.
Моя рука сжалась в кулак, готовая задушить его. Я хотела закричать, но не могла, потому что если бы я защищалась, то всё было бы напрасно. Я должна принять это. Я должна быть сильнее своих чувств.
– Не заставляй меня делать это, – я не собиралась умолять его, но мой дрожащий голос был достаточно слаб, чтобы выдать, насколько мне было неуютно.
– Я затронул чувствительную струну, – его карандашные штрихи на холсте были подобны ударам в моё сердце, и я не отрывала глаз от пола. – Ты делала это раньше, ты можешь сделать это снова. Скажи мне причину своих слёз, и я передам твою печаль лучше, чем это сделал он. Я запечатлею уродство твоей боли .
– Что угодно, только не это, – произнесла я, одна из моих рук уже дрожала.
– Ты будешь плакать, Аврора. У меня есть свои способы, – сказал он, и мой взгляд переместился в его сторону, заметив, что в его глазах светится что–то извращенное. – Это из–за разбитого сердца? Кто–то умер? Ты потеряла работу? Кто–то заболел? Почему ты плакала?
У меня задрожал подбородок, и мне пришлось прикусить губу, чтобы это прекратилось. Я ничего ему не дам.
– Посмотри на себя. Ты ничто, – он продолжал пытаться причинить мне боль своими словами, чтобы заставить меня дать ему то, что он хотел, а я сопротивлялась. До тех пор, пока он не сказал слдующее. – Ты выглядишь такой беспомощной. Как думаешь, Аякс или твоя семья отреагируют, когда увидят мою картину о тебе? Красота Грустной Девушки была ложью. Я нарисую тебя такой, какая ты есть.
У меня на глаза навернулись слёзы. Аякс. Это причинило бы ему боль. Я делала это, чтобы помочь ему, и в конце концов, он был бы уничтожен. Луна. Она не могла видеть меня беспомощной. Я не могла быть жертвой. Я не могла.
– Вот, ты наконец–то даёшь мне то, что я хочу, – голос Бернарда казался далеким.
Скатилась слеза. Одна единственная слеза.
– Я…
Студенты в коридоре закричали, выводя меня из моего падения, и я сморгнула слёзы, стирая их рукой.
– Что опять? – пожаловался Бернард, чуть не сломав кисть.
Прошло совсем немного времени, прежде чем студент постучал и, распахнув дверь, ввалился в студию.
– Мистер Дюпон–Бриллак! Вы слышали, что произошло?
– Как ты можешь видеть, Фридрих, я занят созданием своего следующего шедевра. Что, чёрт возьми, может быть важнее этого? – раздраженный тон Бернарда нельзя было не заметить.
– Сэр, вы не хотите это пропустить, – студент бросился к Бернарду, чтобы показать ему что–то на своём телефоне. – Спектр всего двадцать минут назад опубликовал твит, и все сходят с ума!
Что? Я вскочила со своего места и выпрямилась. При упоминании его имени всё моё тело, казалось, обрело силу, кровь в моих венах забурлила в два раза быстрее. Он спас меня.
Бернард сделал йога–мудру, словно пытаясь успокоиться.
– И почему ты думаешь, что меня волнует это некомпетентное...
– Он раскрыл свою личность! Одним гребаным предложением!
– Что?! – воскликнула я. В мгновение ока я отшвырнула стул и помчалась к студенту, хватая его телефон, даже не спрашивая разрешения.
Я читаю твит. О боже...
“Закончил играть в игры: меня зовут Аякс Клемонте, и я Спектр”.
Это было просто, эффективно, прямолинейно, прямолинейно, и он всё ещё не овладел приемами общения, но это был он. Мужчина, которого я, чёрт возьми, несомненно, люблю.
– Что? Зачем ему делать что–то настолько глупое? – Бернард сделал драматический жест рукой, чуть не пнув свой мольберт.
– Это великолепно, – усмехнулась я. – И так чертовски смело. Он такой смелый – я не могу поверить. Я...
– Оставь нас, Фридрих, – Бернард щелкнул пальцами, приказывая студенту уйти, что тот и сделал сразу же, быстрее, чем вошел в класс.
– Знаешь что? – я изобразила самую широкую улыбку. – Я ухожу отсюда. Теперь наш контракт ничего не стоит. Ты ничего не имеешь против него, и я могу с радостью сказать тебе, иди нахер! – я в спешке собрала свои вещи и направилась к двери. – Ты проиграла.
Мне нужно написать ему. Мне нужно...
– Подожди. Это не сойдет ему с рук! – он топнул в мою сторону. – Он забросил все мои занятия из–за глупой девчонки, носящей платья, подходящие шлюхе, и теперь он делает всё это снова.
Я вскинула на него глаза и проигнорировала оскорбление, которое он только что сделал
– Прекрати, Бернард. Ты выставляешь себя дураком.
Бернард схватил меня за предплечье, на этот раз крепко, и не отпускал.
– Дай мне уйти, – процедила я сквозь стиснутые зубы. – Я не какая–нибудь беззащитная девчонка, и я без колебаний ударю тебя в пах.
Его лицо покраснело от гнева, губы сжались.
– Ты останешься и будешь музой для этой гребанной картины, как мы и договаривались.
– Отпусти. Меня.
Я уже была готова взорваться и преподать ему урок, когда что–то обрушилось, как торнадо тьмы. Бернард отпустил меня. Прошел сквозняк. Предметы разлетелись по полу. Бернард пролетел через комнату и столкнулся с очень агрессивным Аяксом, который только что ворвался в его студию. Он нанес ему удар, прежде чем схватить за воротник и отшвырнуть к стене.
– Это последний раз, когда ты пытаешься прикоснуться к моей девушке и действуешь за моей спиной, – я никогда не видела Аякса таким взбешенным. На его предплечьях вздулись вены, а взгляд был черным как смоль, на лбу появились морщины от эмоций, бушевавших внутри него.
За десять секунд произошло слишком много событий. Всё это было неожиданно.