Он находился не более чем в десяти метрах от нее, сидя на капоте черного БМВ. Парень с кровавыми волосами, одетый во все черное, как Пинфаверс, только это был не он. Это не мог быть он, потому что в отличие от Пинфаверса, у этого парня не отсутствовал кусок щеки. Зато отсутствовал целый глаз. Даже на расстоянии Изобель могла видеть зияющее пространство, в котором должен был быть его глаз и половина его носа.
Парень, казалось, не замечал ни ее, ни Гвен. Он был занят, поедая что-то, его рот был перепачкан в алой крови. Он держал что-то — какой-то кровавый серый кусок — между своими руками, его острые красные зубы врезались в это, разрывая плоть и разбрасывая перья.
«Птица», — поняла Изобель с тупым ужасом, почти чувствуя тошноту. Он ел птицу — одного из тех жирных голубей, которые любили ходить вразвалочку по двору в поисках маленьких крошек пищи, совершенно не подозревая, что в один прекрасный день сами могут стать едой.
Изобель распахнула дверь и забралась внутрь. Быстро закрыв ее, она заблокировала дверь, нажав на защелку.
— Давай, — сказал Изобель. — Поехали.
Гвен вставила ключ в замок зажигания и повернула его. Автомобиль заскрипел громко и жалобно, но затем оживленно заурчал. Изобель посмотрела в боковое зеркало еще раз, и ее сердце остановилось, когда она увидела существо над разорванной, кровавой птицей, которое смотрело вверх.
— Гвен, мы должны ехать. Прямо сейчас.
Гвен дала задний ход, неловко управляясь с машиной.
— Почему? Там учитель?
Изобель перевела взгляд в сторону бокового зеркала, наблюдая за тем, как он усмехнулся и медленно ступил на тротуар сначала одним ботинком. Она повернулась в своем кресле, чтобы посмотреть в заднее окно, но замерла, когда увидела только ряды припаркованных машин. Он исчез.
К облегчению Изобель, Гвен быстро сдвинулась с парковочного места и, сжимая руль обеими руками, развернулась в сторону выезда из парковки.
Птица ударилась в лобовое стекло с глухим стуком.
Гвен закричала. Она ударила по тормозам. Мгновение они сидели, находясь в полном шоке. Потом что-то переместилось, загораживая солнечный свет со стороны Изобель. Потом послышался тихий стук по ее окну.
— Что это было? — прошептала Гвен.
Изобель повернула голову, чтобы посмотреть.
Сейчас там их стояло двое. Первый из них — тот, у которого не было глаза — наклонился, чтобы приблизить свой единственный существующий глаз, черный и бездушный, к стеклу. Он уставился на нее, наблюдая за ней, как акула сквозь танк. Другой стоял позади него, но рядом, ухмыляясь, его лицо было целым, но разделенным волосной трещиной. У него была только одна рука.
Изобель почувствовала, как каждый мускул в ее теле напрягся, когда она посмотрела в этот глаз, глаз хищника, как она подумала. Он медленно поднял кулак и отогнул большой палец. Он направил его, как автостопер, в сторону, где они стояли.
Изобель тронула Гвен, которая смотрела на изуродованного голубя, сползающего вниз по лобовому стеклу, оставляя за собой липкую полосу.
— Гвен, — сказала она.
Это был призыв.
Существо без глаза схватилось за дверь, сжимая пальцами рукоятку. Она заперла дверь? Да, заперла, подумала она, когда он дернул за ручку и защелка выдержала. Слава Богу, она заперла ее.
Без предупреждения, ноги Гвен вдавились в педаль газа, и они сорвались с места. Отброшенная назад в свое кресло, Изобель услышала шипение существа, когда оно отдернуло свое руку в момент слишком быстрый для ее глаз, чтобы лучше разглядеть. Шины автомобиля Гвен завизжали, когда она, выехав со стоянки, ускорилась на главной дороге, пока они не были пойманными школьной администрацией, которая могла бы увеличить до конца их список проблем.
Изобель машинально протянула руку за спину и выдернула ремень безопасности. Она защелкнула его, снова оборачиваясь, чтобы посмотреть через плечо на заднее стекло. После их побега опавшие листья кружились от потока воздуха из аэродинамической трубы, деревья вдоль улиц удалялись. Насколько далеко она могла видеть, за ними никто не последовал. Она повернулась и увидела лицо Гвен, бледное и испуганное.
— У меня все еще осталось такое впечатление, что ты что-то не договариваешь мне, — сказала Гвен, ее глаза сузились, когда ее взгляд прошелся по мертвому голубю и его животу, распластанному по стеклу так, что можно было увидеть его совершенно белую грудную клетку. Изобель отвернулась, вдруг порадовавшись, что она не успела ничего съесть на обед. Она подалась вперед в своем кресле, чтобы попытаться найти включатель стеклоочистителей. Птица выглядела тяжелой, но она надеялась, что это сможет сработать.