—Вздохи кладбища, — ответил он, кивая головой в такт мрачной, навязчивой музыке.
Прежде чем они закончили убирать беспорядок, который устроила ушедшая компания, Ворен заменил диск с барабанной музыкой одним из его собственной коллекции, который он откопал в своей машине. Он принес его вместе с ее спортивной сумкой, которую Брэд, как истинный джентльмен, оставил на стоянке перед тем, как уехать.
Хотя, на самом деле, она была благодарна ему, ведь в сумке были ее телефон и ключи от дома.
— Эта песня называется «Эмили не умирает», — сказал он. — Речь идет о женщине, которая умирает, а затем восстает из мертвых, чтобы быть со своей настоящей любовью.
— Как романтично, — усмехнулась Изобель.
— Да, это так, — сказал он, и вытер шваброй последний след, оставшийся от пролитого солода, который, в то время как они были в морозильной камере, уже превратился в жидкую лужу на полу.
— Для меня это звучит жутко.
— Жуткое тоже может быть романтичным.
— Извини, — она покачала головой и поморщилась. — Но это самая странная вещь, которую я когда-либо слышала.
Он перестал мыть пол и повернулся, чтобы посмотреть на нее.
— Ты не считаешь романтичной мысль, что любовь может победить смерть?
— Считаю, — пожала плечами Изобель.
Но на самом деле она не хотела думать об этом. Единственное, что пришло на ум, была фраза «дыхание смерти». Она поморщилась при мысли о поцелуях с мертвым парнем и подошла к раковине за прилавком, чтобы сполоснуть тряпку. Через струю холодной воды, нарушая тишину, был слышен женский вокал, который пел акапеллу, красиво и печально:
«Позвольте этому смертельному савану быть свадебной фатой,
Несмотря на обмазанную глиной кожу, мои губы так бледны.
Мои глаза лишь для тебя сияют, чернее, чем крылья ворона в ночи.
Это я…
Это я…
Твоя потерянная любовь, твоя Леди Лигейя…»
Изобель остановилась в раздумье, когда началась эта навязчивая музыка, а затем снова рассеялась, женский голос умолкал, раскатисто раздаваясь по всей комнате в завораживающем трепете. Она выключила кран и повернулась.
— Я думала, ты сказал, что ее зовут Эмили, — сказала она, ее слова, казалось, вытащили его из транса.
Он посмотрел на нее, подняв швабру с пола и окунув ее в темную воду.
— Так и есть. Леди Лигейя…
Но он прервался и переместил свой вес с одной ноги на другую, как будто решая, объяснять или не объяснять.
— Что? — спросила Изобель.
Неужели она упустила что-то? Неужели он думает, что она слишком глупа, чтобы понять это?
— Леди Лигейя, — снова начал он. — Это образ женщины в литературе, которая возвращается из мертвых, перевоплотившись в тело другой женщины, чтобы быть со своим возлюбленным.
— Ах, да. Прекрасно, — Изобель побледнела. — Я могу предположить, что другая цыпочка была вообще не против?
Он ухмыльнулся и, схватив швабру, покатил ведро вместе с другими чистящими средствами за прилавок, направляясь в сторону подсобки.
— На самом деле, это одна из самых известных историй Эдгара По.
«Ох, — подумала она. — Так вот почему он не хотел вдаваться в подробности».
Она постояла минуту, скрестив руки, думая, прислонившись бедром к витрине. Затем, обогнув прилавок, она бросила тряпку в раковину, перед тем как остановиться у двери помещения для персонала. Она прислонилась к двери, держа руки по обе стороны от дверной коробки.
— Эй, — позвала она. — Кстати говоря, ты уже сделал проект?
— Нет.
Она смотрела, как он поднимает ведро и выливает грязную воду в раковину.
— Его нужно сдать через неделю.
— Да, я знаю, — сказал он. Он поставил ведро и стоял к ней спиной, пока мыл руки. — Разве ты не должна беспокоиться по этому поводу?
— Я тоже так думаю, — пробормотала она и опустила глаза к полированному полу.
Они натерли его до блеска, и она была уверена, что он стал еще чище, чем был до того, как Брэд и компания испачкали его. Единственное, что она теперь знала о Ворене наверняка, было то, что он был очень трудолюбивым.
Она подняла глаза и молча наблюдала за тем, как он открыл ящик шкафа и вытащил свой бумажник с висящими на нем тремя цепочками различной длины. Он взял еще что-то в другую руку и, когда он направился к двери, она ушла с его пути.