Пристально глядя на него, я спрашиваю:
— Что ты видишь?
Его пальцы неуверенно и нежно обводят мою бабочку. Он нервничает, его глаза щурятся, и нежное покачивание его головы подсказывает мне, что он всё понял.
— Бабочку, милая. Я вижу бабочку... и букву "М".
— Ты очень наблюдательный. Можешь разобрать две буквы "М" по бокам, которые образуют крылья?
— Да, — обводя их своим пальцем, он улыбается.
— Помнишь, я сказала тебе, что дала имя нашему сыну? — я произношу вслух слово "сын", и это причиняет мне сильную боль.
Волнение в его глазах резонирует со мной.
— О, милая, я могу...
Всхлипывая, я дрожащим голосом произношу:
— Майкл. Я назвала его Майклом. Миха и Майкл – два имени, которые начинаются с буквы "М". Две любви моей жизни, навсегда увековеченные простой бабочкой.
Мои слова, должно быть, попадают прямо в цель, потому что он страстно притягивает меня к себе. Его щека прижимается к моему бедру. Он нежно целует мою бабочку, в то время как по его щекам продолжают катиться слёзы.
— Я так сильно люблю тебя, Эльза. О Боже, я чертовски сожалею.
Его слова пробирают меня до глубины души. Он притягивает меня к себе, и моё тело налетает на его. Его руки нежно прижимают меня к его груди, так что мы оказываемся лицом к лицу, щека к щеке, наши слёзы смешиваются, теряясь в наших пристальных взглядах. Океан слёз уступает место самому сладкому, самому невероятно нежному поцелую, который я когда-либо испытывала. Наши губы, пропитанные солёными слезами, касаются друг друга, когда мы оба останавливаем этот драгоценный момент. Это безмолвное понимание, глаза в глаза... мы оба чувствуем это. Нам не нужны никакие слова, наши глаза как будто ведут свой собственный серьёзный разговор.
Проходит время, очень грандиозное время. Как будто наши разбитые души, в конце концов, нашли свой путь домой. Вся боль в моём сердце, наконец, прошла. Будто в доказательство, что мы оба думаем об одном и том же, мы вместе произносим:
— Я люблю тебя.
Сладкий голос Бруно Марса заполняет мою комнату. На моём айподе звучит "Когда я был твоим мужчиной" (прим. ред.: "When I was your man"). Мы поднимаемся с пола, и я ложусь на кровать, закутываясь в руки Михи. Лёжа бок о бок, мы проникаемся настроением моего плейлиста. Мы используем это время, чтобы держаться за руки и обнимать друг друга, теряясь во взглядах. По-моему, мы, наконец, нашли то место, которому принадлежим... дом.
Вскоре нас обоих одолевает дремота. Прошлой ночью сон не шёл ни к кому из нас, и он завладел нашими разбитыми телами сейчас.
Легкий шёпот в моё ухо и ощущение тепла, растекающееся по моему телу, сообщают мне, что Миха, должно быть, уже проснулся. Вскоре через мою голову стягивается рубашка. На удивление, мои джинсы и трусики были уже сняты, а я не помню, как это произошло. Но сейчас мне всё равно. Несколько стонов вырываются из моего горла.
— Шшш, ни слова, красавица. Позволь мне любить тебя так, как следовало бы, — сладко шепчет он мне на ухо.
Не желая разрушить этот момент, я молча киваю. Моё возбуждение находится в состоянии повышенной готовности, а соски твердеют от нежных прикосновений его пальцев. Его ласки направляются прямо к моему ноющему клитору. Закрыв глаза, я мягко постанываю. Возбуждение Михи становится очевидным, когда оно упирается мне в поясницу. Я также замечаю, что он разделся догола.
Блин, он хорош.
Надеюсь, он не перевернёт меня. Я отчаянно хочу, чтобы он взял меня так. Я хочу, чтобы он обхватил меня, накрыл своим телом и вошёл в меня сзади. Мне нужно, чтобы он взял меня мучительно медленно.
Будто прочитав мои чёртовы мысли, он делает именно это.
— Да, Миха, — постанываю в знак одобрения. — Возьми меня так.
В тот миг, когда я произношу это, он прекращает свои покачивания и, кажется, за чем-то тянется. Конечно, от потери контакта с ним, я вздыхаю, поэтому поворачиваю голову и смотрю через плечо.
— Что ты делаешь?
— Блин, ищу презерватив, малышка, — говорит он, потянувшись к джинсам. Протянув свою руку назад, я хватаю его за предплечье, чтобы остановить.
Качая головой, я говорю:
— Нет... Я должна чувствовать тебя, — я громко сглатываю. — Мне нужен ты, таким, какой ты есть. Никаких барьеров, — беспечно говорю я. — Я защищена.
Его улыбка расширяется.
— О, малышка, ты тоже мне нужна. Господь знает, как я хочу почувствовать каждый твой дюйм вокруг себя.
Его бёдра вращаются, будто он танцует сальсу. Это удивительно. Миха снова осторожно проскальзывает мне за спину. Перекинув мою ногу через свою, он использует своё колено и расширяет пространство между моими ногами, давая себе больший доступ, чтобы соединить нас. Найдя мой вход, он какой-то миг колеблется, располагаясь прямо там, где он хочет.
Я нетерпеливо постанываю. Мои глаза закрыты, я жажду того момента, когда почувствую, как он заскользит внутри меня. Так медленно. Так идеально. Достигая тех точек, которых он не достигал раньше. Неожиданно я понимаю, что он перестал двигаться и устрашающе замолчал. Я молюсь, чтобы то, что заставило его остановиться, быстро прошло.
— Малышка, — тяжело дыша, он находит моё ухо. — Почувствуй каждый мой твёрдый дюйм, когда я буду двигаться внутри тебя, занимаясь с тобой любовью.
Его слова немного хромают, когда он проскальзывает внутрь именно так, как я хотела. Мило и медленно, скользко от моих соков, покрывших каждый его дюйм.
— О, красавица, чёрт побери, твоё тело было создано для меня. Блин... ты такая великолепная, — говорит он, кряхтя, когда его толчки становятся более интенсивными. Закатывая глаза, я наслаждаюсь тем, как он меня наполняет.
— О-о-о Боже, Миха. Пожалуйста, пожалуйста... не останавливайся.
— Ни в коем случае, — ворчит он.
Откинув голову назад, я требую большего.
— Сильнее... о, да, сильнее.
— Чёрт, да!
Его голос такой же сильный, как и его движения.
Держась руками за мои плечи, он толкается сильнее и быстрее. Моя нога на его бедре подпрыгивает от его стремительных движений. Не желая, чтобы что-нибудь отвлекало его от того, что он делает, я поднимаю свою ногу выше и удерживаю её там, чтобы быть уверенной, что Миха имеет свободный доступ. Чем сильнее я отвожу ногу назад, тем глубже он проникает. Мой таз находится в идеальном положении. Ох, как замечательно.
Глаза закатываются.
— О-о-о, мой... Бог.
Двигаясь в идеальном ритме, Миха рвано дышит, и с его губ слетает кряхтение всякий раз, когда он полностью оказывается глубоко внутри. Миха плотно входит в меня, позволяя мне впитывать каждую его частичку. Нежное трение его тела по моему посылает ударные волны по всему моему телу. Страстно желая намного большего, я даю ему знать, как сильно он мне нужен. Моя потребность и желание не имеют границ. Когда дело доходит до Михи, я бессильна.
— О, малышка, — стонет он с каждым движением бёдер, расширяя диаметр вращений, чтобы ударить мою волшебную точку, усиливающую моё возбуждение. Чёрт, я понятия не имею, достигает ли он пресловутой точки Джи. Мне важно лишь, что если он продолжает бить именно по ней, то я очень надеюсь, что он не остановится. Позвольте мне сказать – да, это реально, и это чертовски удивительно.
Мои стенки сжимаются вокруг него, когда волны моего оргазма начинают оживать. Я держу руку над своим обнажённым, очень скользким холмиком. Он настолько глубоко толкается, что, клянусь, могу чувствовать его в своём горле. Каждый глубокий толчок порождает лёгкий укол боли из-за его размера, но эта же боль заставляет меня вылезать из кожи в восхищении. Прямо сейчас мне всё равно, как я буду чувствовать себя после, я хочу его сильнее... и быстрее.
Чувствуя мою близость, он очерчивает влажным языком место между моей шеей и плечом. Тёплым и влажным, это соблазнительно. С нетерпеливым толчком, он пронзает мою кожу своими зубами... сильно. Извержение его оргазма настигает моё освобождение. Его зубы, проникающие в мою кожу, в то время как его ствол проникает в мою шейку матки – моя погибель. Я кончаю... сильно... громко... и полагаю, соседи всё это слышали.