Офицер скучающе смотрит на меня.
– Я ценю твою способность отвечать за свою подругу, но я бы очень хотел услышать, что скажет мисс Уинвуд. – он встает, возвышаясь над нами, и движется в сторону двери. – Подождите снаружи, мистер Нэш. Я бы хотел поговорить с ней наедине.
Дерьмо.
Не хочу оставлять ее с ним наедине. Я колеблюсь, но Чарли обнадеживающе кладет свою руку мне на плечо.
– Все в порядке. Подожди снаружи, – просит она. Я внимательно смотрю на нее, но она кажется уверенной. Встаю немного резко, от чего стул ужасно скрипит, отодвигаясь назад. Не глядя на офицера, выхожу, закрываю за собой дверь и начинаю расхаживать по пустому вестибюлю.
Чарли появляется через несколько минут с рюкзаком, перекинутым через плечо, и с самодовольной ухмылкой на лице. Улыбаюсь ей в ответ, зная, что никогда не сомневался, сила воли – это лучшее ее качество. Это четвертый раз, когда Чарли начинает с нуля, и, вроде как, она хорошо справлялась первые несколько раз. Сейчас не должно было быть по–другому.
На этот раз Чарли не садится на переднее сиденье. Когда мы подходим к машине, она говорит:
– Давай вместе сядем назад, чтобы разобрать весь этот хлам.
Лэндон уже раздражен, ведь он думает, что мы притворяемся, думает, что наша шутка затянулась, а теперь мы заставляем его возить нас кругами.
– Куда теперь? – спрашивает он.
– Просто покатай нас вокруг, пока мы не решим, куда ехать дальше, – отвечаю я.
Чарли расстегивает рюкзак и начинает в нем рыться.
– Думаю, нам нужно съездить в тюрьму, – говорит она. – У моего отца может быть какое–то объяснение.
– Опять? – спрашивает Лэндон. – Вчера мы с Сайласом уже пробовали. Нам не разрешают с ним видеться.
– Но я его дочь, – не унимается она и смотрит на меня так, словно молча просит моей поддержки.
– Я согласен с Чарли, – говорю. – Поехали, повидаемся с ее отцом.
Лэндон тяжело вздыхает.
– Не могу дождаться, когда это закончится, – ворчит он, резко разворачиваясь на парковке у полицейского участка. – Абсурд, – бормочет он. Тянется к радио и прибавляет громкость, заглушая нас.
Мы начинаем вытаскивать из рюкзака все блокноты. Я помню, как пару дней назад собрал всё в две стопки, когда впервые начал разбираться в этих вещах. Одна из них полезная, другая – нет. Я передаю Чарли дневники, а сам начинаю сортировать письма, надеясь, что она не заметит, как я пропускаю некоторые из тех, что уже читал.
– Все эти дневники исписаны, – говорит она, листая их. – Если я так много и так часто писала, не должно ли быть еще одного со свежими записями? Не могу найти ни одного за этот год.
Хорошее предположение. Когда я был у нее на чердаке, собирая все дневники, я не заметил ничего, что бы выглядело, будто она его активно заполняет. Я пожимаю плечами.
– Может быть, мы пропустили их, когда собрали все это.
Чарли наклоняется вперед и перекрикивает музыку.
– Я хочу заехать к себе домой, – кричит она Лэндону, и откидывается на спинку сидения, прижимая рюкзак к груди. Она не читает письма или дневники. Просто молча смотрит в окно, пока мы едем к ней.
Когда мы подъезжаем к ее дому, Чарли медлит, прежде чем открыть дверь автомобиля.
– Я живу здесь? – спрашивает она.
Уверен, она не ожидала этого, но я не могу ее успокоить или предупредить о том, что она найдет внутри, потому что Чарли до сих пор считает, что я тоже ничего не помню.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Она качает головой.
– Наверное, это не очень хорошая идея. В наших записях сказано, что тебе следует держаться подальше от моей матери.
– Действительно, – соглашаюсь я. – Что ж, в дневнике говорится, что мы нашли все эти вещи на твоем чердаке. Может в этот раз проверить твою спальню? Если у тебя был дневник, который ты постоянно вела, то он, скорее всего, будет рядом с местом, где ты спишь.
Чарли кивает, выходит из автомобиля и направляется в сторону своего дома. Наблюдаю за ней до тех пор, пока она не исчезает за дверью.
Замечаю, что Лэндон подозрительно смотрит на меня в зеркало заднего вида. Я избегаю зрительного контакта с ним. Знаю, он уже нам не верит, но если он узнает, что за последние сорок восемь часов с моей памятью все было в порядке, он наверняка подумает, что я лгу. И тогда он перестанет нам помогать.
Я нахожу письмо, которое еще не читал и только собираюсь его открыть, как задняя дверь распахивается. Чарли бросает коробку в автомобиль, и я рад, что она нашла дополнительные записи, включая свежий дневник. Она залезает в машину, когда передняя дверь открывается. Смотрю на переднее сиденье, и вижу, что и Джанет присоединяется к нашей команде.
Чарли наклоняется ко мне до тех пор, пока наши плечи не соприкасаются.
– Думаю, она моя сестра, – шепчет она. – И, по–моему, она меня недолюбливает.
Джанет захлопывает дверь машины и сразу поворачивается ко мне.
– Спасибо, что сообщил, что моя сестра жива, мудак. – она разворачивается, и я замечаю, что Чарли еле сдерживает смех.
– Ты серьезно? – обращается к Джанет Лэндон. Похоже, он совсем не рад ее компании.
Джанет запрокидывает голову и стонет.
– Ой, да ладно тебе, – говорит она Лэндону. – Прошел год с тех пор, как мы расстались. Ты не умрешь, если посидишь в одной машине со мной. Кроме того, я не останусь дома на весь день с Сумасшедшей Лаурой.
– Охренеть, – бормочет Чарли и поддается вперед. – Вы встречались?
Лэндон кивает.
– Да. Но это было очень давно. И длилось всего неделю. – он разворачивает машину в обратном направлении и отъезжает от дома.
– Две недели, – уточняет Джанет.
Чарли смотрит на меня, выгнув бровь.
– И это наводит на размышления... – недоговаривает она.
Лично я думаю, что присутствие Джанет будет больше навязчивым, чем полезным. По крайней мере, Лэндон знает, что с нами происходит. Не думаю, что Джанет нормально воспримет нашу ситуацию.
Джанет вытаскивает из сумки блеск для губ и начинает краситься, глядя в пассажирское зеркало.
– Так куда мы едем?
– Увидеться с Бреттом, – небрежно отвечает Чарли, и открывает свое окно.
Джанет моментально разворачивается на своем месте.
– Бреттом? То есть с папой? Мы едем к папе?
Чарли кивает, доставая свой дневник.
– Да, – отвечает она и поднимает взгляд на Джанет. – Если у тебя с этим проблемы, мы можем отвезти тебя обратно домой.
Джанет захлопывает рот и медленно отворачивается.
– У меня нет с этим проблем, – бурчит она. – Но я не выйду из машины. Не хочу его видеть.
Чарли выгибает бровь, глядя на меня, а затем откидывается на спинку сиденья, открывая дневник. Из него выпадает сложенное письмо, и сначала она читает его. Чарли втягивает воздух, а потом смотрит на меня и говорит:
– Ну что. Поехали, Сайлас, малыш. Давай узнаем друг друга, – открывает письмо и начинает читать.
Я разворачиваются письмо, которое еще не читал, и удобнее устраиваюсь на своем месте.
– Поехали, Чарли, детка.
Чарли
Чарли, детка,
Мама увидела татуировку. Я думал, что мне удастся скрывать ее несколько лет, но, черт возьми, лучше бы я не снимал повязку сегодня утром, когда она, не постучав, вошла в мою комнату.
Мама не заходила ко мне без стука три года! Наверно, она думала, что меня нет дома. Видела бы ты ее лицо, когда она поняла, что я сделал. Одной татуировки было достаточно. Даже не представляю, что могло произойти, если бы мама догадалась, что это напоминание о тебе.
Кстати, спасибо за идею. Скрыть значения наших имен было гораздо лучшим предложением, чем просто вытатуировать их. Я сказал маме, что нитка жемчуга символизирует жемчужные врата рая, ну или что-то типа этого бреда. После такого объяснения, она больше не спорила, ведь эта женщина проводит в церкви все время, как только та открывается.