Пробираясь сквозь толпу людей, я почувствовала тяжесть чьего-то взгляда, преследующего меня. Остановившись, я внимательно осмотрела комнату, пока мой взгляд не остановился на Нико, стоящем у дальней стены.
Он пришел.
Его внезапное появление подействовало на меня гораздо сильнее, чем мне хотелось бы. Я впервые увидела его в смокинге, и от этого зрелища у меня затряслись колени. Как будто он знал о своем влиянии на меня, уголки его рта дернулись вверх, но его взгляд не изменился. Подобно Крысолову, играющему свою гипнотическую мелодию, чтобы выманить леммингов из города, присутствие Нико приказало мне подойти ближе. Без моего разрешения мое тело повиновалось его невысказанному приказу, и я проложила путь через море тел прямо к тому месту, где он стоял.
— Я не была уверена, что ты придешь, — тихо сказала я, не сводя с него глаз.
— Я бы не пропустил это, даже если бы только для того, чтобы увидеть тебя в этом потрясающем платье. Я должен выпотрошить каждого мужчину здесь за то, что он положил на тебя глаз. — Его слова были произнесены хриплым тоном, который вызвал румянец на моих щеках, заставив меня опустить взгляд.
— Прошлой ночью ты говорил так, будто не хочешь иметь со мной ничего общего.
— Ты, должно быть, не слушала. Я сказал тебе, что именно ты должна решить, сможешь ли ты простить меня. Я не хочу ничего больше, чем остаться с тобой наедине и снять эти тонкие бретельки с твоих плеч, пока ты не окажешься передо мной обнаженной. — Его рука поднялась и проследила легкое прикосновение по всей длине моей руки.
Даже если бы я могла надеть бюстгальтер вместе с платьем, он бы не справился с тем, как болезненно напряглись мои соски от его слов. Мне пришлось бороться с тем, чтобы не выгнуть грудь вперед, умоляя его о прикосновении. Борясь за контроль над собой, я вздрогнула и подняла на него глаза. — А что, если я не смогу простить тебя? Что, если каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вспоминаю разбитое сердце?
— Тогда, возможно, мне придется дать тебе новые воспоминания — гораздо более приятные и захватывающие — взамен старых. — Его голос был наполнен чувственным обещанием, вызывая в моей голове всевозможные восхитительные образы.
— А что случится, когда ты решишь, что важнее сохранить меня в безопасности, чем удержать меня в своей постели? Что тогда? — Вопрос был едва слышен в хоре голосов, наполнявших комнату, но Нико был так сосредоточен на мне, что мы вполне могли быть одни.
Он наклонился и прильнул губами к моему уху, заставив мое сердце скакать и танцевать в груди. — Я учусь на своих ошибках, и отпустить тебя было самой большой ошибкой в моей жизни. Впусти меня обратно, и я умру прежде, чем покину тебя. — Когда он отстранился, его голубые глаза сверкнули ярким светом.
Эмоции охватили меня, сжав горло так, что я могла только кивнуть в знак понимания.
— София! Я почти не видела тебя весь вечер. Где ты пряталась? — Моя кузина Джада обняла меня, освободив от влияния Нико.
— Привет, Джи! Я была на входе, приветствуя людей. Как ты?
— Я хорошо, но, кажется, ты еще лучше. Не хочешь меня представить? — Она многозначительно посмотрела на Нико.
Я попытался любезно улыбнуться, но попытка не удалась. — Да, это мой старый друг, Нико Конти.
Ее рот раскрылся в преувеличенном шоке. — Мальчик, с которым ты дружила все эти годы?
— Единственный и неповторимый, — сказал Нико, подняв бровь на меня и протянув руку к Джаде. Казалось, он на что-то намекал, но смысл его слов был для меня непонятен.
— Ну, Нико, ты определенно повзрослел. — Джада была, безусловно, самой бойкой и энергичной из всех нас — меня, моих сестер и двух сестер Джады, Камиллы и Валентины. Наши семьи были настолько близки, что мы, шесть девочек, были практически родными сестрами. Мы с Камиллой были ровесницами, но никогда не были так близки, как Алессия и Джада. Они были лучшими подругами со дня своего рождения. Я поставила перед собой задачу не подпускать Джаду и ее большой рот близко. Валентина родилась сюрпризом, поэтому она была самой младшей в семье и все еще заканчивала среднюю школу. Мне вполне нравились мои кузины, но когда я слышала, как Джада открыто флиртует с Нико, мне хотелось отшвырнуть ее обратно на Манхэттен.
Нико, должно быть, почувствовал мое внезапное волнение. Он небрежно положил руку мне на поясницу, сдержанным, но собственническим движением, явно делая заявление. — Много молока и хорошие гены, я полагаю, — вежливо ответил он.
— Понятно, — сказала она, покачав головой в знак понимания, и повернулась ко мне. — Итак, ты с нетерпением ждешь переезда на новое место?