Я не стала спорить. Позволив ему помочь мне встать со своего места, я вложила свою руку в его и последовала за ним в гостиную, где он жестом предложил мне присесть на диван вместе с ним. Мои ноги, естественно, были направлены к нему, а он повернул свое тело ко мне, опираясь рукой на спинку дивана.
— София, ты не можешь продолжать бегать от меня. То, что между нами, все еще очень сильно. Я знаю, ты тоже это чувствуешь.
Перед приездом я пообещала себе, что расскажу ему правду, какой бы страшной она ни была. — Я действительно чувствую это, — тихо призналась я. — И я хочу, чтобы ты знал, что я прощаю тебя за то, что произошло. Теперь, когда я знаю твои причины, я понимаю, почему ты поступил так, как поступил. Мы оба были виноваты — слишком много секретов было между нами.
Взгляд Нико стал более пристальным, он придвинулся еще ближе ко мне, наши ноги соприкасались. — И я надеюсь, ты знаешь, что мне наплевать, если ты хочешь рисовать подделки. Вообще-то, я думаю, что это чертовски сексуально. — Его пальцы прошлись по моей руке, затем вернулись обратно, чтобы поднять цепочку на моей шее и открыть кулон с Эйфелевой башней. — Ты не можешь себе представить, как я счастлив, что ты все еще носишь его.
— Это лучший подарок, который я когда-либо получала. Даже когда ты разбил мне сердце, я не снимала его.
— Ты слишком хороша для меня, Божья коровка. Не пойми меня неправильно, я все равно оставлю тебя у себя, но сколько бы законов ты не нарушила, ты всегда будешь идеальной в моих глазах.
Я хотела нырнуть в его объятия, но сдержалась, зная, что нам еще предстоит решить важный вопрос. — А как же Майкл? — спросила я нерешительно.
Глаза Нико потемнели, его губы почти незаметно истончились. — Он — единственное препятствие между нами? Есть ли что-то еще, что мне нужно знать?
Я покачала головой. — Он — последний из моих секретов.
Он решительно кивнул. — Тогда мы все выясним. Я не позволю ему встать между нами.
Я начала просить разъяснений, не понимая, что он имеет в виду, но он приложил палец к моим губам.
— София Дженовезе, я любил тебя каждую минуту своей жизни с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Я думал о тебе бесконечно и мечтал о тебе каждую ночь. Я обещаю тебе, что мы разберемся во всем вместе. Хорошо?
Я кивнула, прижав его палец к своим губам, мое сердце расплылось лужицей у моих ног. Я любила этого человека так сильно, что это было непостижимо. Просто находясь рядом с ним, моя израненная душа чувствовала себя залатанной и целой.
Мозолистые пальцы Нико потянулись к моей шее и нежно потянули меня вперед, приближая мои губы к его губам. Наши предыдущие поцелуи носили боевой, вздорный характер, но не этот. Этот поцелуй был чистой любовью и прощением. Не отрывая своих губ от моих, Нико поднял меня на руки и понес в свою спальню.
— Я трахал тебя и забавлялся с тобой, но теперь я хочу заняться с тобой любовью. Вот увидишь. Мы все уладим, а потом я сделаю тебя своей женой, чтобы ты и все на этой гребаной планете знали, что ты моя. — Он снова наклонился, на этот раз целуя меня со всей сдерживаемой страстью, которая кипела между нами.
Я не смогла бы возразить, даже если бы захотела. Да я и не хотела.
Это было все, чего я хотела всю свою жизнь.
Мы оба разделись догола, между нами не было ни одежды, ни секретов, и занимались любовью под тусклым светом городских огней. Наши занятия любовью не были неторопливыми или нежными, потому что не в этом заключалась природа нашей любви. В наших с Нико отношениях не было ничего случайного или нежного. Мы были интенсивными и страстными — наша близость длилась долгие часы, пока мы оба не были полностью истощены. И даже тогда мы оставались опутанными телами друг друга, не желая расставаться.
Я решила поверить, что он говорит правду о Майкле. Если предположить, что это было единственное препятствие, которое нам предстояло преодолеть, я не видела причин, по которым мы не могли бы наконец начать совместную жизнь, о которой всегда мечтали.
На этот раз я без труда погрузилась в беспробудный сон, крепко прижавшись к телу Нико. Где-то глубокой ночью я проснулась одна, когда в комнату ворвалась навязчивая мелодия фортепиано. Сторона кровати Нико была холодной, и мне стало интересно, как долго он не спал. Схватив его рубашку на пуговицах, я просунула в нее руки и отправилась на поиски музыки. За углом и дальше по коридору дверь была приоткрыта, и изнутри лилась прекрасная музыка.
Я толкнула дверь и прислонилась к раме, наблюдая в темноте, как Нико играет на великолепном рояле, одетый только в боксеры. Мускулистые мышцы его спины напрягались и перетекали, когда его ловкие пальцы танцевали по клавишам. Песня, которую он играл, была трогательной — не совсем грустной, но тяжелой от тоски и нужды. У меня защемило сердце, когда я увидела, как он играет, ведь в детстве он был так увлечен этим.