Гриша не кричал, нет. Оказывается, люди, разрезанные надвое, не кричат. Только хрипят пару секунд, рефлекторно пытаясь отползти от источника боли. Стекло пошатнулось - большое кровавое пятно в нижней части, два узких по бокам – и разбилось, словно не выдержав ноши бытия орудием убийства.
Кровавый туман перед глазами. Вот парень уже внизу. Вот в его руке осколок. В нем снова мимолетное отражение – безумные горящие глаза, столь хорошо уже знакомые Максиму…и, кажется, снова эта дьявольская полуулыбка за его плечом.
Жесткий, изо всей силы, удар с противным хрипящим звуком – себе в горло – несколько резких движений и…
- Тварь должна была умереть.
Призрак смотрел на Гришу взглядом прямым, тяжелым и острым - как кусок стекла.
- Она любила лето. Любила солнце, любила танцевать. Любила читать страшные истории при свете свечи. Она любила людей. Она нас всех любила. И что с ней сделали за это?! Мразь, которой не достало сил удержать свою животную сущность…
Его взгляд снова был направлен в глаза Максима.
- Теперь ты видишь, как отвратительны слабые люди?
- Не хочу… - пробормотал Гриша, обхватив голову руками. – Не хочу…
Ужас в голове Максима немного уступил под давлением презрения и незнакомой ему прежде степени злости.
- Тварь должна была умереть, - неожиданно устало проговорил призрак. – Я сказал так. Но она…она говорит «нет». Говорит, что никто не должен умирать. И теперь, когда ты наконец здесь, разреши наш спор. Да или нет?
- Да, - в дрожащем голосе экстрасенса слышалась небывалая прежде уверенность. – Да. Тварь должна была умереть.
Гриша как-то странно охнул и повис на злополучном госте, вцепившись в его плечи руками. Его нижняя половина отвалилась и упала назад. С мерзким чавканьем вывалился кишечник. Его глаза…они больше не были похожи на глаза запойного алкоголика. За ними была необъятная, неописуемая пустота. Он захрипел, пытаясь что-то сказать, но выдавить смог только одно слово:
- Ни…ког…да…
Слово, сказанное с той стороны. Что оно означало? К чему относилось? От чего должно было предостеречь? Максим не знал. Он уже ничего не соображал. Только пытался отцепить от себя холодные руки мертвеца.
Призрак парня зашелся булькающим хохотом. Его голова откинулась назад, обнажив страшный разрез на горле. Верхняя половина Григория наконец рухнула на землю. Его глаза закатились, словно безнадежно умоляя о чем-то небеса.
Максим обернулся туда, где стояла девочка.
Как раз вовремя чтобы увидеть, как она падает без чувств.
Головой на едва торчащий из травы камень.
Расплылась из-под волос лужица крови. Недолгие конвульсии – и метель обрушилась на двор. Экстрасенс стоял, не замечая ярости ледяного ветра, и смотрел, как тают снежинки на губах мертвой девочки.
Через пару минут таять они перестали.
* * *
Где-то в России, а если точнее, то где-то в радиусе суток пути от Москвы, ехал поезд. В поезде было темно, грязно и жарко. А еще довольно пусто – мало желающих выдалось уезжать в такую погоду из теплых квартир. За его окнами царил ледяной ад – выл ветер, сыпал колючий снег, градусов было никак не больше, чем минус двадцать пять.
В купе номер шесть сидел мужчина. Несмотря на жару, он закутался во все четыре одеяла.
- Холодно…почему так холодно…
- Не глупи. В поезде жарко.
- Мне холодно…я хочу лето…
- Лето наступит через несколько месяцев.
- Она любила лето…Любила солнце, любила танцевать…Любила читать страшные истории при свете свечи…Она любила людей…Она нас всех любила…И была растоптана за это…Как цветок среди асфальта…
- О, теперь ты видишь.
- Тварь должна была умереть…он не хотел это признать…но ему пришлось…всем нам придется…
- Слабые люди отвратительны. Ты же просто выполнил свою работу. Больше некому воровать у старушки еду.
- Бедная девочка…обезумевшая от боли и страха…годами жившая в своем худшем кошмаре…лишь бы не сталкиваться с реальностью…но почему…почему она умерла…
- Она уже давно не была частью этого мира. Ты просто прекратил ее страдания.
- Никогда…никогда…никогда…никогда…
У мужчины не было соседа. Мужчина разговаривал сам с собой. Время от времени по вагону разносились его крики и рыдающий хохот, прерывавшиеся на шепот и слезы. Под одеялом он держал скомканные купюры различного достоинства. Время от времени он доставал их по одной - и рвал. Одну за другой. Одну за другой.
Глава 2. Брошенная кукла
Одна девочка всегда очень грустила в свой день рождения. Каждый раз она просила родителей поиграть с ней, и каждый раз им было некогда. Поэтому она заплетала в волосы свой самый красивый бант, собирала свои игрушки и весь день играла с ними в собственные похороны.