- Что такое? – спросил скрипучий человек. - Ты заблудилась?
«Что» и «такое». Из всех слов Хозяина эти, наверное, были для куклы самыми любимыми. В ее памяти живо встала картина – Его перекошенное от сверхчеловеческого эмоционального накала лицо и удары, удары, удары, ладонью, по лицу, кулаком по корпусу, а потом ногой, куда попало, еще, еще и еще... «Что»… «такое!» «Что»… «такое!» О, кукла готова была на все, чтобы испытать нечто подобное снова.
- Испугалась, да? Злой дядя напугал тебя? Ну ничего, баба Даша не даст тебя в обиду... Пойдем со мной, посидишь у меня в магазинчике, скоро вечер наступит, и я тебя провожу, да?
«Пойдем со мной». Эти слова не были связаны с подобными яркими воспоминаниями, но их значение кукле было известно. Она не знала, приблизит ли это ее к Хозяину, но не последовать за человеком, который знает слова «что такое», она не могла. Да и был ли у нее выбор? С прежним трудом переставляя негнущиеся ноги, она заковыляла вслед за скрипучим человеком, провожаемая довольным взглядом пятиногого шерстяного уродца.
***
- Так вы говорите, Гукина Алла Игоревна? – невысокий молодой доктор с жуткими мешками под глазами еще раз клацнул мышкой, обновляя результаты поиска. – Я не вижу ее в нашей базе. Можно взглянуть на ее полис?
Родители Аллочки растерянно переглянулись.
- Понимаете, у нее… - нерешительно подала голос Марина. – У нее нет полиса. Это критично?
- Нет, вовсе нет, - устало махнул рукой доктор. – Вы можете оформить его здесь же, утром. Нужно будет только свидетельство о рождении и…
- Мы не взяли с собой документы, - перебил его Игорь. – Послушайте, мы не можем позволить себе тратить время на бюрократию! Нашей девочке нужна помощь, а вы, как врач, можете и обязаны ее оказать. Это все, что сейчас имеет значение.
- Бюрократия?.. – доктор невесело усмехнулся. – Мда… Что ж, наверное, это действительно может подождать. Рассказывайте. Что у вас случилось?
- Мы же объясняли по телефону, - обычно мелодичный голос Марины немного дрожал. – Она…Аллочка утверждает, что видит своего мертвого кота, и высказывает такие мысли о жизни и смерти…
- Которым мы точно ее не учили, - кивнул Игорь.
- Звучит скорее как работа для психолога, - флегматично пожал плечами доктор. – Дети часто склонны фантазировать, особенно в тех областях, в которых не могут принять реальность такой, какая она есть. Да и учатся они, к сожалению или к счастью, не только у родителей. Школа, друзья, телевизор, интернет…
- Исключено, - отрезал Игорь.
- Это не может быть исключено, - мягко возразил доктор. – Такой уж возраст. Кстати, сколько ей полных лет? Она ведь ходит в школу?
Родители вновь переглянулись. Судя по едва заметному движению брови, от внимания доктора это не укрылось.
- Мы зря теряем время. Если вы можете нам помочь – помогите, - медленно и тихо проговорил Игорь, опустив взгляд на возникшую у него в руке будто из воздуха сигарету. – Если нет, мы едем домой. Все просто.
На несколько секунд в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь едва слышным гудением лампы дневного света. Затем доктор вздохнул и ненавязчиво придвинул к себе телефон.
- Буду с вами откровенен, - заговорил он наконец. – Происходящее в вашей семье меня сейчас беспокоит больше, чем происходящее в голове вашей дочери. Боюсь, я вынужден уведомить об этом социальные службы. Думаю, их специалисты смогут разобраться и с тем, и с другим…
Игорь тяжело вздохнул и еще более тяжело поднялся со своего стула. Нет, он не отличался высоким ростом или богатырским телосложением, но над щуплым и, к тому же, сидящим доктором он навис, как тяжелая грозовая туча, готовая в любую секунду разразиться градом, громом и молниями.
- Мне кажется, вы не слишком хорошо осведомлены о том, о чем говорите, - по-прежнему тихо, и оттого вдвойне внушительно произнес он. – Наши соцработники не смотрят на то, хорошо ли ребенку в семье или плохо. Их, как и вас, заботят только формальности, на основании которых они забирают детей даже у самых любящих родителей. А дальше – приют или детский дом, где царят физическое, психологическое и сексуальное насилие. Где детей превращают в социальных инвалидов, которые никогда уже не могут полноценно реабилитироваться в обществе. Вы хоть представляете, на что готов пойти любящий отец в отношении того, кто обрек на подобную судьбу его дочь?
Доктор сглотнул. Смутный и потому – еще более страшный ответ на этот вопрос весьма доходчиво читался в глазах «любящего отца».
- М-милый… - робко подала голос Марина.
- Довольно, - Игорь, не глядя на супругу, сделал рукой твердый останавливающий жест. – Мы едем домой. Сейчас же.