- Взрыв что ли...вспышка была точно.
- Да ну, такой сильный? Знаешь, как тряхануло бы?
- Ну, может, в новостях чего покажут...
Каин смеялся. Тихо и презрительно. Свет замигал. Из последних сил он поднял голову и прошипел:
- Это...только начало.
И его накрыла мягкая, милосердная тьма.
Глава 4. Скверна
Девочка бредет по больничному коридору.
Бредет уже не час и не два, а коридор все никак не закончится.
В одной руке девочка держит простенькую куклу, связанную из толстых шерстяных ниток. В другой конвульсивно сжимает длинную и острую спицу. На каждый третий шаг она цепляет спицей нитку в районе живота куклы и дергает вниз, вырывая один ее конец из кукольного тела. Толстые красные нитки свисают, как вывалившийся из глубокого разреза кишечник. Возможно, замысел девочки именно в этом.
Она останавливается прямо перед тобой, и ты слышишь ее тихий голос:
- Ненавидишь?
Еще одна нитка выдернута из живота куклы. Ты улавливаешь запах несвежей требухи.
- Почему ты ненавидишь?
Тебе нечего ей ответить. И похоже, она это знает.
Девочка набирает в грудь сухого больничного воздуха с нотками спирта и формальдегида, и издает крик, кажется, гораздо более громкий, чем способно произвести ее тонкое горлышко. В нем явственно слышна боль. Запредельная, сверхчеловеческая боль.
Спица вонзается кукле в висок, пробив голову насквозь, а девочка с размаха врезается своим виском в мертвенно-зеленую больничную стену. Затем еще раз – с болезненным треском расколотой кости – и оседает вдоль стены на пол, оставив длинный кровавый след.
Ее вопрос так и останется без ответа.
Диме Гаврилову было всего одиннадцать лет, когда это случилось. Вспышку болезненно искаженного света видели все – по меньшей мере, в Москве и ближней к даче Гавриловых части Подмосковья. Со стороны эпицентра также распространялись ползучие слухи об огромном горячем вихре, у наблюдателей которого на языке еще долго оставался отчетливый привкус каменной соли, а в носу прочно застряла вонь жженых перьев. Вранье, конечно же. Кто в такое поверит?
Впрочем, факт оставался фактом – после той ночи целый район буквально исчез. Перестали выходить на связь люди, не приехали в должный час выходившие из него автобусы, тревожно замолчала расположенная в его центре радиостанция. Те же, кто посещал его проездом, рассказывали вещи настолько страшные, что когда об этом заходила речь, Диму выставляли из комнаты и переходили на трагический полушепот. Дима от этого не расстраивался. У него были свои дела. Не менее интересные.
Например, когда его мама, отвлеклась от чтения, чтобы сделать чай, проходя мимо комнаты сына, она услышала приглушенный голос. Это было немного странно, потому что обе другие семьи с детьми, жившие на их дачной улице, сбежали от пугающих слухов подальше – одна в Мурманск, другая в Краснодар. С кем еще мог разговаривать в своей комнате одиннадцатилетний мальчик? Вряд ли что-то страшное, но… Мама дважды стукнула костяшками в дверь (формальность, которую она старалась соблюдать) и заглянула внутрь.
Дима обернулся, оторвавшись от лежавшего на полу журнала, который он читал почему-то вверх ногами. В комнате он был один.
- Извини, мне показалось… - мама еще раз окинула взглядом комнату. – Показалось, ты разговаривал с кем-то.
- Ну да, - пожал плечами Дима и кивнул куда-то в сторону. - С ней вот. Мы же вместе пришли с прогулки. Я еще спросил, можно ли ей к нам в гости, а ты, такая: "ага", и дальше в книжку.
Димина мама гордилась своим талантом педагога и постоянной жаждой знаний в этой важной прикладной области. От интересной книги по педагогике или психологии ее не отвлекло бы и землетрясение.
- С кем? - удивилась мама. – Я никого…а-а-а!
Она догадалась, что Дима завел себе воображаемого друга. Как раз об этом она и читала, когда сын пришел с прогулки. В книге говорилось, что такое случается, особенно с теми детьми, что по какой-то причине ограничены в общении со сверстниками. В этом случае ребенку следовало подыграть, плавно отвлечь и уделять впредь больше внимания. Поэтому она растянула тонкие губы в самой искренней улыбке, на какую была способна, наклонилась к предполагаемому местонахождению невидимой гостьи и тоном, который тут же самокритично отметила несколько излишне слащавым, произнесла:
- Здравствуй-здравствуй! Какие у тебя красивые глазки...сколько тебе лет?
- Она тебе не ответит, - насупился Дима.
- А что же это она такая бука? - рассмеялась мама. - Иди лучше к нам, посмотрим мультики.
- Но у меня же гость! – воскликнул мальчик с возмущенным недоумением.