Кто-то толкнул его чем-то резиновым и горячим на своем стремительном, наполненном радостным визгом пути к морю. Костя упал на раскаленную гальку, больно ушибив руку и неслабо впечатавшись губой в камень. К горлу подступили слезы. Не от боли - от злости. Если бы даже этот наглец вернулся, помог ему встать и извинился - неважно, кто это был, мальчик или девочка, уже взрослый или совсем маленький, Костя ответил бы ударом по лицу, и, скорее всего, камнем. Но случайному обидчику не было до него дела, он уже растворился среди десятков других таких же беспечных человечков, плескавшихся в прохладной морской воде так, словно это - самое большое счастье в их жизни. Костя ненавидел их. Люто ненавидел их всех. За разбитую губу, за поруганную гордость, за сбитые мысли, за их безмятежное счастье, за то, что не испытывал его сам...
- Ко-о-остя! - хриплый раскатистый крик слегка заплетающимся, как обычно, языком - папин.
Мальчик тяжело, слишком тяжело для своего возраста поднялся и побрел на зов, слизывая с зубов кровь и недоумевая, чего это вдруг понадобилось старику.
Найти папу было несложно. Его волосатое пузо сложно было спутать с чьим-то еще. Зализанные назад редкие сальные седые волосы тоже - мало кто сейчас так ходит. Но самым узнаваемым в отце был, пожалуй, взгляд - такой равнодушно-добродушный, рассеянный, ни к чему не цепляющийся, но с колючим железным огоньком внутри, становившимся тем ярче, чем дольше на него смотришь. Все, кого знал Костя, все без исключения боялись смотреть в глаза его папе. Да и он сам боялся.
Но даже и не видя всего этого, сориентироваться было бы легко. Где бы они ни задерживались хотя бы на несколько часов, вокруг папы всегда собирались заметные издалека компании. Грудастые женщины с глупыми, почти рыбьими глазами, мужчины, чем-то похожие на папу, но очевидно далеко не такие крутые, их иногда подбегавшие дети...
Собралась такая компания и сейчас. Верхняя четверть папиной спины покоилась на коленях очередной смазливой блондинки. Огромный зонт полностью закрывал их от солнца, а вот остальным приходилось принимать немного неудобные позы, сгибать спины и шеи, чтобы тоже поместиться в тень. Папа потягивал пиво и лениво поглаживал свою блондинку по спине – больше для того, чтоб занять руку, чем для ее удовольствия.
- А вот и мой наследник, - провозгласил он фальшиво пьяным голосом и будто бы с трудом приподнялся на локтях. - Константином звать, между прочим.
Компания выразила сдержанное восхищение. Косте было противно. Он знал, что продемонстрируй им папа дохлую крысу, реакция была бы такой же.
- Что с губой, засранец? - с наигранным весельем спросил папа. - Опять подрался? Ишь, шебутной растет, - обратился он уже к блондинке.
- Шебутной, - хором подтвердила компания под чье-то неуверенное хихиканье.
- Ну иди, иди, как я учил, с левой, с левой и с пр-равой! С пр-р-равой, мля! - отец попытался показать, как надо «с пр-р-равой, мля», но чуть не завалился на бок и был ласково уложен обратно на колени.
Костя уходил, стараясь мысленно закрыть уши, но вслед все же донеслось: "Весь в отца!" Он сжал кулаки и окинул взглядом свое не по годам поджарое тело. Неужели правда похож? Мерзость какая...Да нет. Они врут. Все врут. Как всегда. Им показали зверюшку. Они похвалили зверюшку. Вот и все.
Двое ребят постарше затеяли какие-то дурацкие догонялки, используя Костю как живой щит. Он вскинул голову и один из них поспешно попятился с испугом на лице, споткнулся о мирно загоравшую девушку и растянулся на гальке. Костя набрал в грудь воздуха и развернулся ко второму. С лица того еще не успела сползти дурацкая улыбка. В нее и врезался Костин кулак. С левой, с левой, с пр-равой...Кто-то, кажется, закричал, но шум крови в его ушах был гораздо громче.
- С пр-р-равой, мля, - прорычал он вслух, замахиваясь на уже падающего парнишку.
***
Костю слегка затрясло. Это ему, ему нужно было это внимание, как наркотик - нет, как воздух! Он вдруг почти пожалел о тех моментах, когда поколачивал своих дружков. Может, кому-то из них он и правда был нужен как друг?
Но нет. Костя отмел эти мысли. Он знал, что все врут. Все готовы предать его, предать за какое-то жалкое заурядное зрелище. К горлу снова подступили слезы, но Костя мгновенно подавил их привычным усилием воли. Ему было хорошо знакомо универсальное средство, разрешавшее если не все, то большинство его проблем, как внутренних, так и внешних. Его руки сжались в кулаки и врезались в парту, вызвав пару равнодушно-недоуменных взглядов.
- С пр-р-равой, - еле слышно прорычал он.
***
Алла сидела на качелях, крепко схватившись за их цепи, и вяло покачивалась, отталкиваясь от земли одной ногой. Взгляд ее был прикован к сидящему чуть сбоку коту. Он тоже следил за ней равнодушным кошачьим взглядом. Только чуть подергивающийся кончик хвоста говорил о том, что не все спокойно в его кошачьей голове. Мысли девочки же пребывали в полнейшем смятении.