Добрый дядюшка продолжал медленно спускаться к своим рыбкам. Его по-домашнему голое пузцо, растительность на котором давно начала седеть, позволяло предположить, что двигаться быстрее ему было бы тяжело. Но стоило присмотреться внимательнее, и становилось ясно, что это впечатление ложно. Его движения были плавными и выверенными, словно под своим жирком он сознательно прятал совершенно стальные мускулы.
- Вид-те ли, я в каком-то смысле отвечаю за этих людей… - этому дружелюбно-извиняющемуся тону было трудно не поверить. – Поэтому мне нужно задать вам несколько вопросов, но я уверен, мы быстро разберемся с этим нед-разумением…
Пленница заметалась, забилась в самой настоящей агонии, выкручивая себе запястья, суча ногами по бетонному полу. Словно ни один художник, ни один писатель даже вообразить не мог чудовища ужаснее, чем то, что спускалось в тот момент по лестнице в место ее заточения.
- В конце концов, вы ведь пр-шли на нашу землю с оружием…
Добрый дядюшка наконец ступил на бетонный пол подвала. Благодушная, чуть рассеянная улыбка и на губах, и в глазах. Темные, активно седеющие волосы зализаны назад. Каин стиснул зубы, шумно выдохнув через нос.
Сердце.
Добрый дядюшка держал в руках его Сердце.
- Нам бы п-нять, с чем мы ва-аще имеем дело, - кончик кроваво-красного клинка описал в воздухе небольшую дугу. – Кто? Откуда? Сколько вас, а?
Взгляд Каина метнулся влево. Авель все еще не подает признаков жизни. За Асмодея можно не переживать. Игоря нигде не видно. Но значит ли это, что он не попался, не был замечен, а то и убит? Что до поселения…
- Трое, - процедил убийца после секундной заминки, справившись с голосовыми связками. – С нами был…еще один. Прятались в городе, пока все не затихло. Теперь выбрались за припасами.
- Видишь? – дядюшка радостно обернулся к охраннику в кепке. – Я ж тебе гов-рил, они безобидны. Да если б мы и зах-тели – что с них взять?
Тот равнодушно пожал плечами, не поднимая глаз.
- Я пер-дам нашим, - дядюшка вновь обратился к Каину и левой рукой извлек из кармана шорт ключик, кажущийся совсем крохотным в его мясистых пальцах. – Чтоб третьего вашего встр-чали добрым словом, а не ломом по башке – ну что нам делить, в конце концов…
Каин не ответил. Его взгляд отрывисто скользил с Сердца на ключ и обратно.
«Вот так просто? В самом деле?»
- Кстати… - ключик вдруг выпал из руки и тихо звякнул о сырой бетон. – А где вы такие инт-ресные яблоки нашли? Мелкие, червивые, но, с-сука, вкусные…
Дядюшка с неожиданной для своих габаритов легкостью нагнулся за ключом, а поднимаясь, наконец обратил взгляд прямо в правый глаз своего пленника. Что-то было в глазах этого улыбчивого толстяка. Что-то странно знакомое.
- В магазине, - Каин неопределенно повел плечом в сторону. – Такие, видимо, до нас никто брать не захотел.
- Да, внешность, с-сука такая… - дядюшка шагнул почти вплотную к Каину и тоже повел плечом в сторону, едва не задев ногу пленника лезвием сердца. – Об это…обманч-ва бывает, во…а, еще вопрос, тр-тьему вашему сколько годков-то?
- Не знаю, - выдохнул Каин с долей облегчения от возможности наконец ответить честно. – Лет пятьдесят на вид. На деле, может, меньше.
Пленница замерла. Должно быть, почувствовала что-то. Заметила что-то такое, что можно научиться распознавать лишь спустя очень долгое время в подобном подвале, когда атрофируется большая часть всех других областей восприятия и мышления. Ее била крупная дрожь, а деформированное лицо застыло в совершенно нечеловеческой гримасе смертельного ужаса.
- Был у меня сын… - покрытая курчавой шерсткой рука с ключом остановилась в считанных сантиметрах от замка наручников. – Клинический идиот. Мог обоссаться, потому что не додумался дойти до туалета. Так вот, даже он временами телеги поубедительнее стелил. На кой ляд, позвольте узнать, трем взрослым мужикам одиннадцать пачек детского жаропонижающего с забавным пингвинчиком на этикетке?
Каин стиснул зубы – по его спине пробежал мерзкий холодок. Дело было даже не столько в сути вопроса, сколько в самом голосе «доброго дядюшки». Дружелюбие исчезло из него так же стремительно, как меняет температуру вода в душе, стоит какому-нибудь шутнику закрыть «горячий» кран, а язык точно так же мгновенно перестал заплетаться. И в его глазах…эта холодная, колючая искра, от которой почему-то хотелось отвести взгляд. Да, он определенно перестал ее прятать.
- Чего ты напрягся? – понизил голос пахан, демонстративно покачав ключом в воздухе. – Не ссы, мы все еще можем выйти отсюда добрыми друзьями. Единственное, что мне нужно – чуть больше искренности. Я ведь человек не гордый, я спрошу снова. Итак, откуда вы? Сколько вас?