- Ну что вы, - протянул экстрасенс, отчаянно стараясь потише урчать животом. - Не стоило...
- Ничего не знаю, - Никитишна замахала руками и даже зажмурилась, чтобы точно не видеть возражений. - На голодный желудок дела не делаются. Я в журнале "Здоровье" читала. Садись, сынок, садись, где удобно. Только вот сейчас...
Бабушка снова бросилась к печке и, встав на цыпочки, сдернула с нее слегка побитый молью коврик.
- Нет-нет, - Максим поспешно уселся на голую лавку. - Мне бы на деревянном посидеть - давно забытые, понимаете, ощущения. Вы себе лучше подложите, раз уж нагрели.
- Ох, молодежь, - добродушно проворчала Никитишна, неохотно последовав совету. - Совсем старших не слушаете. Да и правильно - уж поумнее нас будете. Не спорь, сынок, не спорь. Все потом, а сейчас - кушай. Кушай.
***
Вдвоем экстрасенс с клиенткой быстро опустошили и горшок, и добрую половину банки. Работать после столь капитального ужина не хотелось совершенно, но не заставлять же пожилого человека ждать.
- Так вы говорите, - нарушил сытое молчание Максим. - Продукты пропадают?
- С погребу, - с готовностью кивнула Никитишна. - Ну да чего меня, старую, слушать. Пойдем, сынок, покажу.
Выходить на бушующую снаружи метель не хотелось вдвойне, но Максиму и в голову не пришло отказаться. И дело было не только и не столько в деньгах.
Погреб обнаружился с обратной стороны дома. Тяжелая, кое-как обшитая жестью дверь протяжно скрипнула петлями, впуская внутрь хозяйку и экстрасенса.
- Вот, сынок, погляди, - Никитишна посторонилась, вжимаясь в грубую деревянную стену. - Третьего дня в последний раз спускалась - энто вот ведро с картоплей еще полное было. То ли я из ума выжила, то ли...
- Нет, - задумчиво проговорил Максим и присел на корточки. - Не выжили.
В сантиметре от его ботинка на грязном полу виднелся смазанный, но вполне различимый отпечаток ноги.
Ноги маленькой и явно босой.
- А скажите...Никитишна, - уже на выходе обратился к хозяйке Максим, прикусив себе язык за неловкость. - Тот дом, о котором вы говорили, который вас беспокоит - он там, верно?
- Верно, сынок, - с благоговением откликнулась Никитишна, проследив взглядом направление, указанное пальцем экстрасенса. - Все верно, недаром я тебя вызвала, ох, недаром...
Снова укол вины за обман.
Максим наклонился к уху своей нанимательницы и спокойным, внушительным тоном произнес:
- Идите, бабушка, домой и ни о чем не беспокойтесь. Я разберусь.
Подождав, пока успешно успокоенная пенсионерка скроется за углом дома, вышагивая по еще не заметенной цепочке собственных следов, он развернулся и уверенно зашагал прочь.
Туда, куда вела едва заметная цепочка следов поменьше.
***
Однако, на подходе к хлипкому заборчику соседнего участка его уверенность в собственных силах, как и в понимании мироустройства в целом, сильно пошатнулась.
Зима словно вовсе не касалась этого двора. Ветер обносил его снегом аккуратно по периметру, а над ним, из колодца, пробитого неведомой силой в тяжелых зимних облаках, вовсю сияло солнце. Более того, в обход всех законов природы, земля, кусты смородины и даже одинокая яблоня были покрыты зеленью. Портили картину лишь торчащие, как гнилые грибы-переростки, строения - покосившийся дом, когда-то очень давно, похоже, выкрашенный в желтый, и мрачная пристройка, не то сарай, не то амбар. Но что добило Максима окончательно – на траве недалеко от калитки сидела босая девочка лет тринадцати в грязном сарафане в голубой цветочек. Она тихонько напевала без слов смутно знакомую навязчивую мелодию и, кажется, следила за перемещениями в густом травяном лесу какой-то букашки.
«Ну, конечно же, - щелкнуло в рационализаторской части сознания Максима. - Я снова сплю». Он бешено затряс головой. Обычно это помогало проснуться лучше, чем классический щипок, но на сей раз почему-то не подействовало. На этом разумные идеи в его голове закончились, так что он просто несмело приблизился к калитке и постучал, привлекая внимание девочки. Та подняла взгляд на неожиданного гостя и на ее лице проступила улыбка, которую просто преступно было бы назвать как-то иначе, чем лучезарной.
Несмотря на круглые детские щеки, тупой подбородок, глаза плохо определимого цвета, жиденькие рыжие волосы, собранные в хвост простой резинкой, и слегка торчащие передние зубы (левый – с щербинкой), слово «некрасивая» не вязалось к ней совершенно. Нет, такие люди стоят вне этой грубой селекции.
- Приве-ет, - видимо, уже не в первый раз протянула она, кажется, даже не удивляясь, что гость не отвечает.
- Привет, - сипло ответил Максим и прокашлялся. - Можно войти?